Сообщение на тему информационная война: Реферат по информатике на тему "Информационные войны"

Содержание

Реферат по информатике на тему «Информационные войны»

Реферат

Информационные войны

По дисциплине: информатика

Выполнил:

Канарейкин.А.И

Содержание

Введение………………………………………………………………….3

1. Информационная война: истоки, виды и цели информационного противоборства………………………………………………………….6

1.1 История развития информационных войн …6

1.2 Составные части информационной войны……………………..14

1.3 Цели информационной войны……………………………………16

2. Последствия информационной войны……………………………24

Заключение…………………………………………………………….29

Список использованной литературы………………………………..32

_{Введение}

Актуальность исследований в области информационных войн (ИВ), многогранность форм и методов этой работы в научном и практическом планах определяется тем, что сегодня любая страна мира нуждается в создании эффективной системы государственного противодействия операциям информационно-психологической войны (ИПВ).

Не секрет, что в наше время многие государства рассматривают информационную войну как эффективный инструмент реализации внешней политики.

Информационно-психологическая война позволяет оказывать интенсивное воздействие на различные процессы практически на всех уровнях государственного и общественного устройства в любой стране или регионе.

Совокупность проблем в данной области объясняется несоответствием между объективной потребностью в создании такой системы и низкой степенью готовности современного общества оказывать активное сопротивление любым попыткам манипулирования общественным сознанием. Дело в том, что в массовом сознании граждан еще не совсем сформировалось понимание той угрозы, которую могут нести современные коммуникационные технологии при их скрытом информационно-психологическом воздействии. Особенно если использовать их в политических целях.

Еще одним нерешенным противоречием ИПВ является то, что при информационном противоборстве используются те же новейшие коммуникационные технологии и базовые элементы и способы коммуникации, что и в других социальных процессах. Таким образом, целенаправленное информационно-психологического воздействие НКТ на человека является разновидностью социальных отношений, в чем, по нашему мнению, таится особая опасность. ИВ приобретает все более скрытые формы.

Существует также еще одна проблема, мотивирующая наше исследование. Речь идет о несоответствии темпов развития специальных технологий информационно-психологической агрессии и технологий психологической защиты сознания, системы ценностей и психического здоровья общества.

Целью данной работы является наиболее полное раскрытие значения новейших коммуникационных технологий при противостояниях и конфликтах в современном обществе с анализом их использования и применения в качестве оружия современных информационных войн.

Объектом исследования являются комплексные информационные потоки, представляющие основу такого явления как современные информационные войны.

Предметом изучения являются новейшие коммуникационные технологии используемые в качестве средства ведения информационных войн в современном обществе.

Для достижения поставленной в работе цели определяются следующие задачи:

1. Определить сущность понятия «информационная война».

2. Выявить способы применение НКТ как средства ведения информационной войны.

3. Изучить «линии фронта» информационной войны.

В первой главе «Информационная война: истоки, виды и цели информационного противоборства» мы решаем первую задачу: даем определение информационным войнам, формулируем их основные цели, описываем способы ведения и виды, приводим примеры того, как информация становится оружием.

Во второй главе рассматриваются последствия информационной войны.

Основная теоретическая база — книги Расторгуева С.П. «Информационная война», Почепцова Г.Г. «Информационные войны». Также мы рассматриваем зарубежные литературные источники: книги Тоффлера Э. «Третья волна», а также работа Czerwinski T. J. «The Third Wave: what the Tofflers never Told You», которые позволили нам лучшим образом понять и правильно интерпретировать истоки и предпосылки наступления информационной эры и, как следствие — информационного противоборства.

_{1. Информационная война: истоки, виды и цели информационного противоборства}

Информационные войны: виды, цели, методы (Курсовая работа)

Тема: Информационные войны: виды, цели, методы

Содержание

Введение

1. Информационная война: истоки, виды и цели информационного противоборства

1.1 Информационная война: определение и сфера деятельности

1.2 Составные части информационной войны

1.3 Цели информационной войны

2. Последствия информационной войны

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Актуальность исследований в области информационных войн (ИВ), многогранность форм и методов этой работы в научном и практическом планах определяется тем, что сегодня любая страна мира нуждается в создании эффективной системы государственного противодействия операциям информационно-психологической войны (ИПВ). Не секрет, что в наше время многие государства рассматривают информационную войну как эффективный инструмент реализации внешней политики.

Для достижения поставленной в работе цели определяются следующие задачи:

1. Определить сущность понятия «информационная война».

2. Выявить способы применение НКТ как средства ведения информационной войны.

3. Изучить «линии фронта» информационной войны.

Во второй главе рассматриваются последствия информационной войны.

1. Информационная война: истоки, виды и цели информационного противоборства

1.1 Информационная война: определение и сфера деятельности

Человечество с незапамятных времен сталкивалось с проблемой информационных войн на всех уровнях, и лук, стрелы, мечи, пушки и танки, в конце концов, только завершали физический разгром сообщества, уже потерпевшего поражение в информационной войне.

Технологическая революция привела к появлению термина «информационная эра» из-за того, что информационные системы стали частью нашей жизни и изменили ее коренным образом. Информационная эра также изменила способ ведения боевых действий, обеспечив командиров беспрецедентным количеством и качеством информации. Теперь командир может наблюдать за ходом ведения боевых действий, анализировать события и доводить информацию.

Следует различать войну информационной эры и информационную войну. Война информационной эры использует информационную технологию как средство для успешного проведения боевых операций. Напротив, информационная война рассматривает информацию как отдельный объект или потенциальное оружие и как выгодную цель. Технологии информационной эры сделали возможной теоретическую возможность — прямое манипулирование информацией противника.

Информация появляется на основе событий окружающего мира. События должны быть восприняты каким-то образом и проинтерпретированы, чтобы стать информацией. Поэтому информация результат двух вещей — воспринятых событий (данных) и команд, требуемых для интерпретации данных и связывания с ними значения.

Отметим, что это определение абсолютно не связано с технологией. Тем не менее, что мы можем делать с информацией и как быстро мы можем это делать, зависит от технологии. Поэтому введем понятие информационной функции — это любая деятельность, связанная с получением, передачей, хранением и трансформацией информации.

Качество информации — показатель трудности ведения войны. Чем более качественной информацией владеет командир, тем большие него преимущества по сравнению с его врагом.

Так в ВВС США анализ результатов разведки и прогноза погоды является основой для разработки полетного задания. Точная навигация увеличивает эффективность выполнения задания. Все вместе они являются видами военных информационных функций, которые увеличивают эффективность боевых операций.

Поэтому дадим определение военным информационным функциям — это любые информационные функции, обеспечивающие или улучшающие решение войсками своих боевых задач.

На концептуальном уровне можно сказать, что государства стремятся приобрести информации, обеспечивающую выполнение их целей, воспользоваться ей и защитить ее. Эти использование и защита могут осуществляться в экономической, политической и военной сферах. Знание об информации, которой владеет противник, является средством, позволяющим усилить нашу мощь и понизить мощь врага или противостоять ей, а также защитить наши ценности, включая нашу информацию.

Информационное оружие воздействует на информацию, которой владеет враг и его информационные функции. При этом наши информационные функции защищаются, что позволяет уменьшить его волю или возможности вести борьбу. Поэтому дадим определение информационной войне — это любое действие по использованию, разрушению, искажению вражеской информации и ее функций; защите нашей информации против подобных действий; и использованию наших собственных военных информационных функций.

Это определение является основой для следующих утверждений.

Информационная война — это «комплексное совместное применение сил и средств информационной и вооруженной борьбы.

Информационная война — это коммуникативная технология по воздействию на информацию и информационные системы противника с целью достижения информационного превосходства в интересах национальной стратегии, при одновременной защите собственной информации и своих информационных систем.

Информационная война — только средство, а не конечная цель, аналогично тому как бомбардировка — средство, а не цель. Информационную войну можно использовать как средство для проведения стратегической атаки или противодействия.

Первым использовал термин «информационная война» американский эксперт Томас Рона в отчете, подготовленным им в 1976 году для компании Boeing, и названный «Системы оружия и информационная война». Т. Рона указал, что информационная инфраструктура становится ключевым компонентом американской экономики. В то же самое время, она становится и уязвимой целью, как в военное, так и в мирное время. Этот отчет и можно считать первым упоминанием термина «информационная война» [3].

Публикация отчета Т. Рона послужила началом активной кампании в средствах массовой информации. Сама постановка проблемы весьма заинтересовала американских военных, которым свойственно заниматься «секретными материалами». Военно-воздушные силы США начали активно обсуждать этот предмет уже с 1980 года.

Информационная война как повседневность / Спецслужбы / Независимая газета

В XXI веке каждый человек стал и объектом, и субъектом цифровой битвы

Развитие цифровых технологий и новые принципы социальных коммуникаций вывели информационную составляющую межгосударственных, внутриполитических и корпоративных конфликтов на новый уровень. Владение информацией и манипуляция ею позволяют достигать тактических и даже стратегических преимуществ. На вопросы журналиста Алексея ЛАМПСИ ответил главный научный сотрудник ВНИИ МВД России, вице-президент Российской криминологической ассоциации, доктор философских наук Игорь СУНДИЕВ – разработчик новых подходов к пониманию сущности экстремальности, противодействию экстремистской и террористической деятельности, форм и методов информационного противоборства.

Условные поколения Y и Z, выросшие вместе
с цифровыми технологиями, имеют
затруднения в социальном взаимодействии.
Фото Pexels

– Игорь Юрьевич, с чем связан расцвет технологий информационной войны?

– Информационный компонент в войнах существовал всегда. Если взять уровни противоборства в социуме, то в основе лежат традиционные войны, они же кинетические: кинуть камень, запустить стрелу, сейчас – бомбу, снаряд, ракету. Это то, чем человечество занималось тысячи лет, оно привыкло именно к такому виду войн. На этом уровне информационный компонент очень маленький, но он всегда присутствовал.

Однако уже во время Второй мировой войны появляется работа «Психологическая война» Пола Лайнбарджера, методики из которой активно использовались, они перешли и в эпоху холодной войны, которая и стала следующим уровнем противостояния. Степень эффективности информационных операций была низкой, так как не хватало технологических ресурсов передачи информации. Телевидение, радио, печатная продукция – этого не хватало.

Только с развитием интернета появилась возможность быстро и массово влиять на аудиторию. Так родилась гибридная война: главным объектом стали не материальные ресурсы и живая сила, а именно сознание объекта.

На данный момент мир переходит к новой стадии противоборства – это смысловая война, я ее называю «Войной Шредингера». В этом натурном эксперименте кот внутри ящика жив или мертв в зависимости от мнения, от суперпозиции того, кто находится с другой стороны ящика.

– Кто субъекты в этой войне? Цивилизации? Государства?

– Это и государства, и корпорации, и частные лица, и неизвестные организации. Они участвуют в ней одновременно. Кто более в нее вовлечен, сказать трудно, так как один и тот же индивидуум может работать сразу на несколько субъектов. Цифровая среда в отличие от обычной социальной не требует сверхжесткой фиксации. Грубо говоря, госслужащий, отработав свои восемь часов в фирме, после официальной работы идет выполнять заказ частной корпорации. Следует учитывать и фактор мерцания: субъекты и объекты могут меняться местами. Отследить это в режиме реального времени крайне сложно.

На рубеже 1990-х годов произошло несколько революционных изменений. Прежде всего были удовлетворены витальные потребности всего населения Земли. Кроме того, произошел третий аксиологический кризис за XX век – ценности поменялись абсолютно. А потом произошла цифровая революция. Это не только создание цифровой среды и возможности виртуального общения. Это приоритетное значение информационно-смысловой продукции. Не важно, сколько произведено чугуна и стали, важно, сколько произведено смыслового продукта.

Объектом информационного противодействия стали смысловые субъекты. При этом материальные потребности удовлетворены, а потребности в развитии заблокированы. Потому что это требуется для сохранения современного капиталистического миропорядка. Впрочем, это относится к любому устоявшемуся миропорядку. Длиться он может только при сохранении вертикального развития. Объектами уничтожения становятся смыслы, которые способствуют движению вверх.

Управление суперпозицией – это классическая игра в наперстки. Но есть последствия этой игры.

– Какие?

– Есть понятие «когнитивный диссонанс». А сейчас в обществе нарастает казуальный диссонанс. Причина и следствие поменялись местами. Невозможно сказать, является ли информация правдивой или ложной. На любом уровне.

– То есть постоянная информационная война влияет на психическое здоровье людей?

– Конечно, влияет – и крайне негативно. В мире случилась глобальная психологическая катастрофа, абсолютно не замеченная обществом. По данным ВОЗ, в 2017 году в мире было 450 млн психических больных, а 800 млн находятся в пограничном состоянии. То есть психически неустойчив каждый пятый житель Земли, а в развитых странах эта доля еще больше.

Уже в 2000 году запаздывание в развитии височных и лобных долей левого полушария мозга фиксируется у 60% людей. Затем началась жесткая патология в органолептике, в итоге пришли к доминированию старых отделов мозга. Это значит, что массы утрачивают способность к анализу информации. Ноокортис требует колоссальных затрат энергии, тогда как лимбика и крокодилов мозг потребляют энергии в разы меньше. Современная цифровая среда позволяет отключать ноокортис. Информация добывается без усилий.

Посмотрим на новые поколения, которые развивались вместе с цифровыми технологиями или выросли в их среде, – условные поколения Y и Z. Мы видим затруднение социального взаимодействия – номофобию. Гаджеты стали посредниками в общении. Последствия – снижение эмпатии к людям, снижение либидо, снижение пассионарности и перевод творческих усилий в виртуальное пространство.

– Это объективный процесс или субъективный?

– Это результат синергетической смеси объективного процесса, связанного с дизонтогенезом, действиями модераторов, заинтересованных в сохранении текущего миропорядка, и аномалиями цифровой среды, которая живет по своим законам, не до конца осмысленным человечеством.

Но самым важным последствием цифровизации стало упрощение представлений о реальности. Печатный текст воспринимается с трудом. Большинство молодежи привыкло работать с образами, при этом с образами крупными, недетализированными. Печатный текст требует мелкой моторики, а она образуется в другом процессе обучения.

– Мы приходим к преимущественному использованию картинок, звуков, видео?

– Да, причем на самом примитивном уровне. Вспомните символизм 20-х годов прошлого века. Он доходил даже до необразованного человека тех лет мгновенно. Сейчас мы приходим к схожей ситуации, но это все же должен быть не рисунок, а видеоролик. Это наиболее быстрая форма донесения информации.

– Как эти особенности цифровых поколений используются в информационно-смысловых войнах?

– Весьма эффективно. Еще одна специфическая черта поколений Y и Z – увеличенная лабильность и сетевой конформизм. «Умная толпа» Говарда Рейнгольда отлично показывает, как в современном мире за очень короткое время собрать самоуправляемую толпу из этих ребятишек. Если мы посмотрим на все цветные революции, на 90% использованы технологии Рейнгольда.

Это не совокупность отдельных индивидуумов, не коллектив, это рой. Роевое мышление и роевое действие. Это принципиально новый механизм, который стал возможным исключительно в цифровом мире.

– Технологии запуска этого роя, как я понимаю, на Западе есть у государств, есть у частных корпораций. Есть ли они в России?

– Да, есть.

– А в российской реальности субъектами, использующими эти технологии, выступают исключительно государственные структуры или они используются и корпорациями?

– В том числе частными. Более того, они используются и криминальными структурами. К примеру, хабаровские протесты, которые длятся до сей поры, пример применения этих технологий криминальными структурами для дестабилизации ситуации в крае.

– Достаточно ли имеющихся в России технологий для обеспечения задач национальной безопасности?

– Для обеспечения национальной безопасности главное – понимать принципы работы этих технологий. Если есть сущностное понимание, то подобрать методы противодействия и исполнителей не составит труда.

Классический вариант пассивной обороны в информационном пространстве мы видим у китайцев в виде Великого китайского файервола. Классический вариант активной обороны – США. По сути, это нападение. Оптимальный результат – когда сочетаются оба варианта.

Стратегический фундамент национальной безопасности в информационной безопасности состоит в преодолении дизонтогенеза поколений Y и Z. Важнее задачи нет. Это приложение усилий в сфере воспитания, образования и науки.

– Какие формы имеет современное информационное противоборство?

– На верхнем уровне это программы и проекты. «Гладио» (тайная операция НАТО после Второй мировой войны по дискредитации и вытеснению коммунистов из властных структур. – А.Л.) – это был проект. Навальный, Дудь – это проекты. Это не персоналии, а программы, в которые вкладываются деньги, для которых пишутся сценарии и т.д. На более мелком уровне это компании. Пример – любые выборы.

Далее идут акции. Они делятся на три вида.

Акции немедленного действия. Тут принцип один – highly likely. Скрипали были нужны в данный конкретный момент. Именно в Англии и именно для английского правительства. Фактор времени был критичен, поэтому сработано было топорно.

Акции пролонгированного действия. Они строятся по принципу «окон Овертона» и когнитивной инфильтрации. Первый вариант отлично отработан на Украине, в Молдове, Грузии. Инфильтрация тоже хорошо используется на всем постсоветском пространстве.

Акции, предваряющие использование военной силы. Пример – Сирия.

– Как определить эффективность этих форм информационного противоборства?

– Результатами запланированных и прогнозированных реакций объекта, возможностью проведения дальнейшей направленной трансформации мотиваций у объекта акции в интересах инициатора, достаточной обоснованностью последующих акций военно-политического и экономического противодействия.

– Роевые технологии сейчас доминируют при проведении информационных кампаний и акций?

– Для новых поколений – однозначно. Для них рой – естественное состояние. Если оно дополняется цифровой доводкой, тогда работать с ними очень легко.

– Как можно противодействовать рою?

– У роя нет физического центра управления. Рой – это одноранговая система, искать центр управления бессмысленно. Легче всего переключить его на другую задачу. Но лучше всего он дезинтегрируется, когда возникает сразу несколько равнозначных задач. С учетом низкого уровня эмпатии эти задачи подобрать очень легко.

– То есть задача, под которую собирается рой, для участников роя значения не имеет?

– Абсолютно. Для них имеет значение только фактор принадлежности к рою. Проблема такого формата общественных отношений в том, что в этом состоянии ничего производить нельзя. Можно только кайфовать. Это не социум.

– Как я понимаю, любая социальная сеть, любое информационное пространство превратились в поле для информационных спецопераций, которые идут в режиме 24/7. Насколько человечество готово жить в условиях постоянной информационно-смысловой войны?

– Мы живем в информационном поле так же, как в гравитационном. Новые информационные технологии стали не только благом, но и сделали объектом информационной войны каждого. Это новая форма нашей жизни, пока мы не перейдем на новый уровень развития.

– Можно ли сказать, что понятие правды теряет свой смысл? Не имеет значения соответствие утверждения фактам, а только суперпозиция относительно утверждения?

– Функционально – да, с моральной точки зрения – нет. В конечном счете все определяется в соответствии с нравственным императивом Канта. С другой стороны, с точки зрения любой войны нравственным является уничтожение противника. И ложь тут только один из видов оружия.

сущность и основные формы проявления – тема научной статьи по СМИ (медиа) и массовым коммуникациям читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

УДК 07 ББК 76.0

С. А. Иванов

Информационная война: сущность и основные формы проявления*

S. A. Ivanov

Information Warfare: Its Contents and Forms

Раскрываются понятие информационной войны, ее сущность, сферы и способы ведения, а также анализируются подходы различных авторов к её пониманию. Показаны основные направления проведения информационных войн. Исследуя имеющиеся точки зрения по вопросу сущности информационной войны, автор группирует их в два подхода — включение информационных войн в сферу военных столкновений, с одной стороны, и оценку их как формы геополитического противоборства — с другой. При этом особо отмечается, что развитие Интернета привело к появлению информационных войн в киберпространстве и внесло существенные коррективы в ведение геополитической борьбы. При сравнении понятий «информационная война» и «информационное противоборство» показано, что одни исследователи ставят между ними знак равенства, а другие считают, что информационная война ведется более активно и с использованием диверсионных и террористических методов. Согласно авторской позиции, информационная война представляет собой комплекс информационно-психологических воздействий, основной целью которых является формирование нужного общественного мнения и поведенческих установок населения в целом и его отдельных представителей.

Ключевые слова: информация, информационные войны,

информационное противоборство, геополитика, СМИ.

DOI 10.14258/izvasu(2013)4.2-54

The concept of information warfare, its contents, spheres and ways it is conducted and the approaches of various authors to its analysis are shown in this article. Having analyzed the trends in the study of information warfare, the author divides them into two groups: information wars considered as essential element of military collisions, on the one hand, and information wars considered as forms of geopolitical confrontation, on the other hand. Moreover, it is especially noted that development of the Internet led to emergence of information wars in cyberspace and changed the methods of geopolitical struggle. When comparing the concepts of «information war» and «information antagonism», the author shows that some researchers have considered them interchangeable, while others have disagreed to that saying information war is waged more actively using the subversive operations and terrorist methods. According to the author’s opinion, information warfare is a complex of information and psychological techniques primarily aimed at creating the desired public opinion as well as individual and group behavioral patterns.

Key words: information, information warfare, geopolitical struggle, mass media.

В первой половине ХХ в. даже писатели-фантасты не могли предположить, что спустя несколько десятилетий научно-технический прогресс даст человечеству новые средства коммуникации, которые постепенно свяжут своими невидимыми нитями практически весь мир. К сожалению, и этот мир не обходится без войн — информационных.

«Информационная война» — термин, безусловно, важный и актуальный на современном этапе развития общества, без четко понимания которого нельзя понять процессы, происходящие в современной политической жизни и геополитике.

В докладе Генерального секретаря ООН (А/56/164МШ.1 от 3 октября 2001 г.) информационные войны были отнесены к основным угрозам личности, обществу и государству в информационном пространстве наряду с такими угрозами, как разработка и использование средств несанкционированного вмешательства в информационную сферу другого государства; неправомерное использование чужих информационных ресурсов и нанесение им ущерба; целенаправленное информационное воздействие на население иностранного государства; попытки доминирования в информационном пространстве; поощрение терроризма [1].

* Статья подготовлена при финансовой поддержке Минобрнауки в рамках федерального государственного задания (проект №6.3042.2011 «Комплексное изучение развития политического и религиозного ландшафта в Южной Сибири в контексте государственной политики России»).

Исследователи отмечают, что информационное воздействие на противника начало оказываться давно. Я. С. Шатило и В. Н. Черкасов первыми «информационными атаками» считают мифы. По их мнению, войска очередного завоевателя всего мира шли вслед за рассказами об их невероятной жесткости, что довольно сильно подрывало моральный дух противника [2, с. 45].

Впервые термин «информационная война» был употреблен Т. Рона в отчете «Системы оружия и информационная война», подготовленном им в 1976 г. [3, с. 45]. Он подчеркивал, что информационная инфраструктура является ключевым аспектом американской экономики, в то же самое время она становится и уязвимой целью как в военное, так и в мирное время.

По мнению И. Н. Панарина, за точку отсчета следует принять не 1976 г., а 1967 г., когда А. Даллес (главный организатор информационной войны против Советского Союза) выпустил книгу под названием «Тайная капитуляция», посвященную тайным сепаратным переговорам между США и Великобританией, с одной стороны, и рейхсфюрером СС Гиммлером — с другой. В ней впервые вводился термин «информационная война», представляющий собой личные, разведывательные, диверсионные действия по подрыву тыла противника [4]. Позднее этот термин стал активно упоминаться в прессе, особенно после проведения в 1991 г. операции «Буря в пустыне».

В настоящее время понятие «информационная война» определяется по-разному. Это связано с многозначностью термина «information warfare», что породило множество разночтений при его переводах. Он может трактоваться как «информационная война», «информационное противоборство», «информационно-психологическая война». В частности, информационная война характеризуется как информационная деятельность, предпринимаемая политическим образованием (например государством) для ослабления, уничтожения другого политического образования; как информационная борьба между соревнующимися конкурентами; информационный военный конфликт между двумя массовыми врагами, например армиями и т. п. [5, с. 239].

При выявлении сущности информационной войны прежде всего выделяют трактовки, в которых этот термин относится к сфере военного противоборства. В октябре 1998 г. в США была введена в действие Объединенная доктрина информационных операций, в которой под информационной войной понимается комплексное воздействие (совокупность информационных операций) на систему государственного и военного управления противостоящей стороны, ее военно-политическое руководство, которое уже в мирное время приводило бы к принятию благоприятных для стороны-инициатора информационного воздействия решений, а в ходе конфликта полностью парализовало бы

функционирование инфраструктуры управления противника [3]. Одновременно с наступательным воздействием информационное противоборство предполагает обеспечение надежной защиты национальной информационной инфраструктуры США [6].

Как отмечают американские военные эксперты, информационная война состоит из действий, предпринимаемых для достижения информационного превосходства в интересах национальной стратегии и осуществляемых путем влияния на информацию и информационные системы противника при одновременной защите собственной информации и своих информационных систем [7]. При этом информационное превосходство определяется как способность собирать, обрабатывать и распределять непрерывный поток информации о ситуации, препятствуя противнику делать то же самое [3].

Аналогичной точки зрения придерживается С. А. Комов. В военное время информационная война включает «комплекс информационной поддержки, информационных контрмер, мер информационной защиты, предпринимаемых в соответствии с единым планом и нацеленных на достижение и поддержание информационного превосходства над противником во время боевых действий» [5, с. 246]. По его мнению, для вооруженных сил понятие информационной войны имеет следующие аспекты: определение мер для получения информации о противнике и условиях боя (например, погода, инженерное оборудование и т. д.), для сбора информации о своих и взаимодействующих войсках; определение мер по блокированию процесса сбора противником информации о войсках, планирование мер по дезинформации на всех этапах боевых действий; осуществление мероприятий по организации взаимодействия с другими воинскими контингентами, участвующими в конфликте и т. д. [5, с. 246].

В рамках этого подхода необходимо упомянуть точку зрения С. П. Расторгуева, акцентирующего внимание на том, что информационная война — это открытые и скрытые целенаправленные информационные воздействия информационных систем друг на друга с целью получения определенного выигрыша в материальной сфере [8].

Данный аспект подчеркивался и специалистами МИД России, которые отмечали, что информационная война — это «противоборство между государствами в информационном пространстве с целью нанесения ущерба информационным системам, процессам и ресурсам, критически важным структурам, подрыва политической, экономической и социальной систем, а также массированной психологической обработки населения с целью дестабилизации общества и государства» [9].

Вторая группа определений трактует информационную войну как форму геополитического противо-

борства. Так, Л. Г. Ивашов информационное противоборство определяет как совокупность отношений информационной защиты и информационного соперничества противостоящих геополитических субъектов [10, с. 45].

Анализируя современный этап развития, авторы, например В. Дергачев, констатируют, что глобальная система Интернета превращается в фактор политической и экономической действительности, в средство геополитической коммуникации, где мобильность информации становится стратегическим ресурсом, не имеющим территориально-государственной организации [11]. Автор отмечает появление такого нового «поля боя» информационных войн, как ки-берпространство. Информационно-технологическая составляющая, по его мнению, внесла существенные коррективы в геополитику. В этой связи современная геополитическая мощь государства определяется не материальными ресурсами, а силой духа. Новейшая геополитика оперирует «большими» пространствами многомерной сопряженности, включая виртуальное пространство Всемирной сети (киберпространство) и вооружена информационно-коммуникационными технологиями манипулирования сознанием, позволяющими эффективно вести сетевые войны [11].

В широком плане информационная война рассматривается И. Василенко, которая определяет ее «как планомерное информационное воздействие на всю инфокоммуникационную систему противника и нейтральные государства с целью формирования благоприятной глобальной информационной среды для проведения любых политических и геополитических операций, обеспечивающих максимальный контроль над пространством» [12, с. 81].

Кроме того, информационная война может пониматься как новая форма борьбы двух и более сторон. По мнению В. С. Пирумова, она состоит в целенаправленном использовании специальных средств и методов влияния на информационные ресурсы противника, а также защиты собственного информационного ресурса для достижения назначенных целей. Автор отмечает, что в мирное время информационная война носит преимущественно скрытый характер, и ее основное содержание — ведение разведывательных и политико-психологических действий по отношению к противнику, осуществление мероприятий по собственной информационной безопасности [9].

Анализируя литературу, на мой взгляд, нужно акцентировать внимание на одном важном вопросе: можно ли ставить знак равенства между информационной войной и информационным противоборством? Так, выше отмечалось, что информационная война может трактоваться как противоборство. Однако не все авторы соглашаются с этим. В частности, И. Н. Панарин настаивает на том, что «информационное противоборство — это форма борьбы сторон,

заключающаяся в воздействии на информационную среду противостоящей стороны и защите собственной от негативных информационных воздействий. Отличие этих двух понятий лишь в том, что информационная война производится более активно с использованием диверсионных и террористических методов» [4].

Другой точки зрения придерживается

A. В. Манойло. По его мнению, «информационная война» и «информационное противоборство», по существу, одно и то же. Термин «информационно-психологическая война» на российскую почву перенесен из словаря военных кругов США и дословно означает «information and psychological warfare» и поэтому может звучать как «информационное противоборство», так и «информационная психологическая война» в зависимости от контекста [13]. В то же время им предлагается определение информационной войны, которое созвучно мнению И. Н. Панарина — это наиболее социально опасная форма информационного противоборства, осуществляемая насильственными средствами и способами воздействия на информационно-психологическую сферу противника с целью решения стратегических задач [5, с. 223].

В этой связи выделяется ряд трактовок, в которых информационная война может рассматриваться как информационно-психологическая. В частности,

B. Лисичкин и Л. Шелепин под информационно-психологической войной понимают войну нового типа, «в которой используется канал непосредственного воздействия на общественное сознание, на души людей. Задача состоит в том, чтобы заставить массы действовать в нужном направлении даже против своих интересов, а в стане противника расколоть людей, заставить их встать друг против друга» [14].

С. А. Зелинский также акцентирует внимание на том, что психологическая война, в отличие от войн, в которых задействуется военная техника, происходит информационным способом, оказывающимся в результате значительно эффективней по охвату аудитории и не причинении разрушений материальных средств. Поэтому эти понятия не следует отделять, так как информация является основным двигательным механизмом ведения психологических войн [15, с. 8].

В этой связи заслуживает внимания точка зрения А. В. Манойло, определяющего информационно-психологическую войну как боевые действия, спланированные в соответствии с пиар-сценарием, цель которых — не уничтожение живой силы и техники противника, а достижение определенного пиар-эффекта. Продукт современной операции информационно-психологической войны — это сводка новостей СМИ в формате журналистского репортажа [13], в силу чего происходит формирование нужного общественного мнения. В итоге можно изменить жизнь челове-

ка, а если потребуется и способ существования, в том числе и социальный уклад населения, общественный строй [15, с. 9].

Во многом это связано с тем, что процессы принятия решений массовым сознанием базируются на потоках развлекательной информации (от фильма до юмористической программы «Прожекторперисхилтон») [16]. Поэтому информационная война рассматривается как способ воздействия на информационное пространство противостоящей стороны с целью достижения стратегических целей, а в ее основе лежит пропаганда [16].

В целом, обобщая различные точки зрения, можно сформулировать определение информационной войны. Причем нельзя вывести какую-либо одну де-

финицию, которая бы в полном объеме отражала ее специфику, поскольку это многогранное комплексное явление. С моей точки зрения, информационную войну можно рассматривать, во-первых, как военное противоборство или действия, предпринимаемые для нанесения ущерба информационным системам, ресурсам и подобного с целью получения информационного превосходства. Во-вторых, как информационно-психологическую войну, которая предполагает воздействие на общественное сознание таким образом, чтобы заставить людей действовать против своих интересов. Хотя я считаю, что эти два аспекта достаточно условны по той причине, что и в первом, и во втором случае в информационной войне важнейшее значение имеет воздействие на сознание людей.

Библиографический список

1. Крутских А. К политико-правовым основаниям глобальной информационной безопасности [Электронный ресурс]. URL: http://www.intertrends.ru/thirteen/003.htm.

2. Шатило Я. С., Черкасов В. Н. Информационные войны // Информационная безопасность регионов. — 2009. — № 2 (5).

3. Гриняев С. Концепция ведения информационной войны в некоторых странах мира [Электронный ресурс]. — URL: http://www.soldiering.ru/psychology/conception_ psywar.php.

4. Панарин И. Н. Информационная война: крепкий щит и острый меч [Электронный ресурс]. — URL: http://www. panarin.com/comment/16111/?sphrase_id=9391.

5. Манойло А. В. Государственная информационная политика в особых условиях. — М., 2003.

6. Жуков В. Взгляды военного руководства США на ведение информационной войны [Электронный ресурс]. — URL: http://pentagonus.ru/publ/22-1-0-175.

7. Панарин И. Н. СМИ, пропаганда и информационные войны [Электронный ресурс]. — URL: http://lib.rus. ec/b/358612/read#t32.

8. Манойло А. В. Государственная информационная политика в условиях информационно-психологической войны [Электронный ресурс]. — URL: http://psyfactor.org/lib/ psywar25.htm.

9. Крынина О. Ю. Дефиниции понятия «информационная война»: анализ российского и зарубежного опыта

[Электронный ресурс]. — URL: http://lib.mkgtu.ru/images/ stories/journal-nt/2009-03/015.pdf

10. Рогашова Е.А. Информационная война начала XXI века: новое или абсолютно не забытое старое? // Симбирский научный вестник. — 2011. -№ 1 (3).

11. Дергачев В. Геополитика новой кибервойны [Электронный ресурс]. — URL: http://www.dergachev.ru/ analit/010411.html.

12. Василенко И. Информационная война как фактор мировой политики // Государственная служба. — 2009. — № 3.

13. Манойло А. В. К вопросу о содержании понятия «Информационная война» [Электронный ресурс]. — URL: http://ashpi.asu.ru/ic/?p=1552.

14. Лисичкин В., Шелепин Л. Третья мировая информационно-психологическая война [Электронный ресурс]. — URL: http://conrad2001.narod.ru/russian/library/books/wwni/ ww_1.htm.

15. Зелинский С. А. Информационно-психологическое воздействие на массовое сознание. Средства массовой коммуникации, информации и пропаганды — как проводник манипулятивных методик воздействия на подсознание и моделирования поступков индивида и масс. — СПб., 2008.

16. Почепцов Г. Г. Информационная политика и безопасность современных государств [Электронный ресурс]. — URL: http://psyfactor.org/psyops/infowar6.htm.

история, день сегодняшний и перспектива — ISO27000.ru

Гриняев С.Н.

Немного истории

Первоначально некто Томас Рона использовал термин «информационная война» в отчете, подготовленным им в 1976 году для компании Boeing, и названный «Системы оружия и информационная война». Т. Рона указал, что информационная инфраструктура становится ключевым компонентом американской экономики. В то же самое время, она становится и уязвимой целью как в военное, так и в мирное время. Этот отчет и можно считать первым упоминанием термина «информационная война».

В связи с появлением новых задач после окончания «холодной войны» термин «информационная война» был введен в документы Министерства обороны США. Он стало активно упоминаться в прессе после проведения операции «Буря в пустыне» в 1991 году, где новые информационные технологии впервые были использованы как средство ведения боевых действий. Официально же этот термин впервые введен в директиве министра обороны США DODD 3600 от 21 декабря 1992 года.

Спустя несколько лет, в феврале 1996 года, Министерство обороны США ввело в действие «Доктрину борьбы с системами контроля и управления». Эта публикация излагала принципы борьбы с системами контроля и управления как применение информационной войны в военных действиях. Публикация определяет борьбу с системами контроля и управления как: «объединенное использование приемов и методов безопасности, военного обмана, психологических операций, радиоэлектронной борьбы и физического разрушения объектов системы управления, поддержанных разведкой, для недопущения сбора информации, оказания влияния или уничтожения способностей противника по контролю и управлению над полем боя, при одновременной защите своих сил и сил союзников, а также препятствование противнику делать тоже самое». В этом документе была определена организационная структура, порядок планирования, обучения и управления ходом операции. Наиболее важным является то, что эта публикация определила понятие и доктрину войны с системами контроля и управления. Это было впервые, когда Министерство обороны США, определил возможности и доктрину информационной войны.

В конце 1996 г. Роберт Банкер, эксперт Пентагона, на одном из симпозиумов представил доклад, посвященный новой военной доктрине вооруженных сил США XXI столетия (концепции «Force XXI»). В ее основу было положено разделение всего театра военных действий на две составляющих — традиционное пространство и киберпространство, причем последнее имеет даже более важное значение. Р. Банкер предложил доктрину «киберманевра«, которая должна явиться естественным дополнением традиционных военных концепций, преследующих цель нейтрализации или подавления вооруженных сил противника.

Таким образом, в число сфер ведения боевых действий, помимо земли, моря, воздуха и космоса теперь включается и инфосфера. Как подчеркивают военные эксперты, основными объектами поражения в новых войнах будут информационная инфраструктура и психика противника (появился даже термин «human network»).

Определение информационной войны

В октябре 1998 года, Министерство обороны США вводит в действие «Объединенную доктрину информационных операций». Первоначально эта публикация называлась «Объединенная доктрина информационной войны». Позже она была переименована в «Объединенную доктрину информационных операций». Причина изменения состояла в том, чтобы разъяснить отношения понятий информационных операций и информационной войны. Они были определены, следующим образом:

информационная операция: действия, предпринимаемые с целью затруднить сбор, обработку передачу и хранение информации информационными системами противника при защите собственной информации и информационных систем;

информационная война: комплексное воздействие (совокупность информационных операций) на систему государственного и военного управления противостоящей стороны, на ее военно-политическое руководство, которое уже в мирное время приводило бы к принятию благоприятных для стороны-инициатора информационного воздействия решений, а в ходе конфликта полностью парализовало бы функционирование инфраструктуры управления противника.

Как указывают американские военные эксперты, информационная война состоит из действий, предпринимаемых с целью достижения информационного превосходства в обеспечении национальной военной стратегии путем воздействия на информацию и информационные системы противника с одновременным укреплением и защитой собственной информации и информационных систем и инфраструктуры.

Информационное превосходство определяется как способность собирать, обрабатывать и распределять непрерывный поток информации о ситуации, препятствуя противнику делать то же самое. Оно может быть также определено и как способность назначить и поддерживать такой темп проведения операции, который превосходит любой возможный темп противника, позволяя доминировать во все время ее проведения, оставаясь непредсказуемым, и действовать, опережая противника в его ответных акциях.

Информационное превосходство позволяет иметь реальное представление о боевой обстановке и дает интерактивную и высокоточную картину действий противника и своих войск в реальном масштабе времени. Информационное превосходство является инструментом, позволяющим командованию в решающих операциях применять широко рассредоточенные построения разнородных сил, обеспечивать защиту войск и ввод в сражение группировок, состав которых в максимальной степени соответствует задачам, а также осуществлять гибкое и целенаправленное материально-техническое обеспечение.

Информационное противоборство осуществляется путем проведения мероприятий направленных против систем управления и принятия решений (Command & Control Warfare, C2W), а также против компьютерных и информационных сетей и систем (Computer Network Attack, CNA).

Деструктивное воздействие на системы управления и принятия решений достигается путем проведения психологических операций (Psychological Operations, PSYOP), направленных против персонала и лиц, принимающих решения и оказывающих влияние на их моральную устойчивость, эмоции и мотивы принятия решений; выполнения мероприятий по оперативной и стратегической маскировке (OPSEC), дезинформации и физическому разрушению объектов инфраструктуры.

Какова ситуация сегодня?

Пару лет назад Центральное разведывательное управление (ЦРУ) упоминало только Россию и Китай в качестве основных источников угрозы из киберпространства. Сегодня американские эксперты отмечают, что уже более 20 стран планируют и осуществляют различные виды информационных операций, направленных против Соединенных Штатов. ЦРУ отмечает, что ряд противостоящих США государств, включают информационную войну как часть их новых военных доктрин.

Рассекреченная оценка угрозы, проведенная Военно-морским флотом США, выделяет Россию, Китай, Индию и Кубу в качестве стран, которые открыто подтвердили политику подготовки к информационной войне, и которые быстро развивают их способности в этом направлении. Северная Корея, Ливия, Иран, Ирак и Сирия по сообщениям имеют некоторую способность к движению в этом направлении, а Франция, Япония и Германия уже весьма активны в этой области.

Как же видят в разных государствах основные подходы к ведению информационной войны?

Россия

До последнего времени у нас практически не существовало ясной государственной позиции по этой проблеме, что, собственно, и привело к поражению в Холодной войне. Только в сентябре 2000 года Президентом РФ была подписана Доктрина информационной безопасности России. В отличие от подхода, обозначенного США, в российской Доктрине на первое место ставится обеспечение информационной безопасности индивидуального, группового и общественного сознания.

Для реализации основных положений Доктрины и обеспечения информационной безопасности России было создано Управление информационной безопасности в Совете Безопасности РФ.

Сегодня в работах по разработке отечественного представления информационной войны занимаются Министерство обороны, ФАПСИ, ФСБ и знаменитое Управление «Р» МВД, которое проводит расследования преступлений в высокотехнологической сфере информационных технологий.

США

Деятельность американской администрации в области защиты критической инфраструктуры берет свое начало с формирования Президентской комиссии по защите критической инфраструктуры (President’s Commission for Critical Infrastructure Protection) в 1996 году. Отчетный доклад этой комиссии выявил уязвимости национальной безопасности США в информационной сфере. Итоги работы комиссии были положены в основу правительственной политики в области обеспечения информационной безопасности критической инфраструктуры, сформулированной в Директиве президента № 63, подписанной в июне 1998 года (PDD-63).

Во исполнение указаний президента, обозначенных в этой директиве, был разработан Национальный план защиты информационных систем США, подписанный президентом 7 января, 2000 года. На реализацию этого плана было затребовано 2.03 миллиарда долларов из федерального бюджета.

В феврале 2001 года Конгрессу США был представлен отчет о ходе реализации PDD-63. Одной из наиболее важных выполненных Министерством обороны США работ в этом направлении, является существенное продвижение по пути совершенствования приемов и методов работы с доказательствами компьютерных преступлений, что имеет большое значение при проведении расследований любых инцидентов, связанных с применением вычислительной техники. Так 24 сентября 1999 года была открыта Компьютерная судебная лаборатория Министерства обороны (Defense Computer Forensics Laboratory, DCFL). Это — одна из наиболее современных структур, предназначенная для обработки компьютерных доказательств в преступлениях и мошенничествах, а также при проведении контрразведывательных мероприятий для всех организаций, проводящих криминальные и контрразведывательные исследования. Управление специальных исследований Военно-воздушных сил США определено в качестве Исполнительного агентства для DCFL. В настоящее время DCFL имеет 42 позиции для исследователей и судебных приставов, позволяющие обрабатывать компьютерные доказательства наряду со звуковой и видео информацией в судебных делах в самом широком диапазоне: от детской порнографии до вторжений в компьютеры и шпионажа. Эта лаборатория министерства обеспечивает поддержку ФБР по вопросам расследования компьютерных преступлений. Специалисты DCFL уже накопили определенный потенциал и навык работы с инструментальными средствами анализа информации в ходе ряда успешных мероприятий по идентификации групп хакеров, а также при нейтрализации уязвимости в нескольких контрразведывательных операциях, связанных с деятельностью по защите национальных сети ЭВМ. Среди последних — такие нашумевшие мероприятия как «Солнечный восход», «Цифровой демон» и «Лабиринт лунного света» («Solar Sunrise», «Digital Demon», «Moonlight Maze»).

С целью улучшения способности активно защищать информационные системы и компьютеры была создана Объединенная оперативная группа по защите компьютерной сети Министерства обороны (Joint Task Force for Computer Network Defense, JTF-CND), а главнокомандующий космического командования принял полную ответственность за защиту сетей ЭВМ министерства c 1 октября 1999 года. Как отмечают авторы отчета, в ходе инцидента c вирусом «Мелисса» в марте 2000 года, JTF-CND, совместно с Группой реагирования на чрезвычайные ситуации с вычислительной техникой Министерства обороны (Computer Emergency Response Team, CERT), оказалась способной быстро оценить угрозу, сформировать оборонительную стратегию и направить ход соответствующих оборонительных действий. Далее, в мае 2000 года, в ходе эпидемии компьютерного вируса «LOVELETTER» был продемонстрирован еще один пример четких действий JTF-CND. Персонал JTF быстро идентифицировал потенциальное повреждение и обеспечил своевременное уведомление подразделений, служб и агентств министерства, которые позволили им эффективно ответить на вторжение.

С 2000 года Министерством обороны начата работа с союзниками по вопросу обеспечения информационной безопасности: Канада имеет официального представителя, работающего в JTF-CND, развивается система разделения информации между Министерствами обороны в соответствии с основными положениями Меморандума о понимании и Концепции действий подписанными с канадской стороной.

Проведены работы по созданию системы сигнализации при обнаружении уязвимости информационной безопасности (Information Assurance Vulnerability Alert, IAVA) для распределения информации об уязвимости всем подразделениям и службам Минобороны. В 1999 году этой службой было подготовлено и выпущено 11 предупреждений (IAVT), 3 бюллетеня (IAVBs) и 20 технических консультаций. В 2000 году были выпущены 3 предупреждения, 3 бюллетеня и 9 технических консультаций. Агентство информационных систем Минобороны (Defense Information System Agency, DISA) сформировало банк данных, для немедленного распределения информации об уязвимости каждому администратору системы вместе с краткой информацией о возможных ответных действиях по локализации последствий.

Безусловно, за прошедший год американскими коллегами проделана большая работа. Однако следует задуматься, а насколько она оказалась эффективной?

Информация, доступная по каналам Интерент, позволяет сделать вывод о том, что уровень информационной безопасности систем Минобороны США, не смотря на реализованные мероприятия, увеличился незначительно. Атаки китайских хакеров на системы Минобороны в период кризиса, вызванного инцидентом с разведывательным самолетом Е-3, оказались достаточно эффективными.

Согласно ряду заявлений сотрудников администрации США, созданная национальная система информационной безопасности, оказалась слишком тяжеловесной и неповоротливой. В ряде случаев процесс доведения информации тормозился в силу бюрократических проволочек, что приводило к неприятным последствиям.

Во многих случаях при появлении нового вида компьютерных вирусов противоядие не было своевременно найдено ни сотрудниками CERT, ни JTF-CND.

Существенным препятствием в достижении поставленных целей остается нехватка квалифицированного персонала для работы в сфере обеспечения информационной безопасности, о чем свидетельствуют попытки привлечения студентов-компьютерщиков на работу в федеральные ведомства по контрактам в обмен на оплату их обучения в институтах.

Китайская народная республика

Китай уже давно включил термин «информационная война» в лексикон своих военных специалистов. Сегодня он неуклонно движется к формированию единой доктрины информационной войны. Фактически, если революция в военном деле определяется как существенное изменение в технологии, дающее преимущество в военном обучении, организации, стратегии и тактике военных действий, то, возможно Китай из всех стран сегодня испытывает истинную революцию в киберпространстве.

Китайская концепция информационной войны включает уникальные китайские представления о войне вообще, основанные на современной концепции «народной войны», 36 стратегем великого Сун Цзы, а также местных представлениях о том, как воевать на стратегическом, оперативном и тактическом уровне. Многое из его подхода имеет отношение к акценту на обмане, войне знаний и поиске асимметричных преимуществ над противником. Информационная война определена как «переход от механизированной войны индустриального возраста к… войне решений и стиля управления, войне за знания и войне интеллекта».

Китай развивает концепцию Сетевых сил (воинские подразделения численностью до батальона), которые состояли бы из высококлассных компьютерных экспертов, обученных в множестве государственных университетов, академий и учебных центров. Основной акцент делается на привлечение активной молодежи.

На сегодняшний момент было проведено уже несколько крупномасштабных учений этих сил по отработке концепции информационной войны.

Великобритания

Британское представление об информационной войне подобно таковому в Соединенных Штатах. Это определение информационной войны как действий, воздействующих на информационные системы противника, при одновременной защите собственных систем. Кроме того, Великобритания использует юридическую структуру, основанную на существующих законах, которая в значительной степени может применяться к действиям в киберпространстве — Regulation of Investigatory Powers Act (RIP), принятый в 2000 году. Он предлагает, что нападения на информационные системы может рассматриваться как обычное уголовное преступление со всеми вытекающими последствиями. Данный акт позволяет британскому правительству перехватывать и читать электронную почту, а также требовать расшифровки личных файлов по требованию государственных чиновников.

Германия

Главным образом немецкое представление информационной войны совпадает с таковым в США и Великобритании. Оно включает ведение наступательной и оборонительной информационной войны для достижения национальных целей. Вместе с тем Германия имеет тенденцию быть несколько более систематичной, чем Соединенные Штаты, что свойственно немецкой педантичности. При определении угроз и возможных ответов, иностранные государства рассматриваются отдельно от негосударственных объединений (типа политических партий, международных организаций и средств массовой информации), преступные сообщества (организованное преступные группы, хакеры и т.д.), и индивидуумы (включая религиозных фанатиков и др.).

В двух случаях, однако, немецкое представление об информационной войне может отличиться от американского. Германия включает управление средствами массовой информации как элемент информационной войны. Кроме того, Германия отдельно вводит определение для экономической информационной войны, подобной французам (см. ниже). Это является следствием двух причин: Германия оценила потенциал возможного экономического ущерба, который может быть нанесен немецкому бизнесу и экономике; Германия, возможно, испытала существенные экономические потери от Франции в операциях индустриального шпионаж в киберпространстве; также Германия может искать пути смягчения последствий потенциальных вторжений.

НАТО

По сообщениям существует секретное натовское определение информационной войны, но оно не доступно в открытой печати. На проведенной объединенным штабом НАТО в начале 200 года конференции по проблемам информационной войны все участники пользовались определениями, разработанными в их странах. Вместе с тем известно, что натовское определение во многом схоже с аналогичным американским определением.

Франция

Французы рассматривают концепцию информационной войны, состоящей из двух главных элементов: военной и экономической (или гражданской). Военная концепция предполагает несколько ограниченную роль информационных операций. Их военная концепция видит место информационным действиям, имеющим место в значительной степени в контексте конфликтов малой интенсивности или в миротворческих операциях. В этом контексте, союзники не рассматриваются противниками.

Напротив, экономическая или гражданская концепция включает более широкий диапазон потенциального применения информационных операций. Французское представление принимает намного более широкое и более глубокое представление для конфликта в экономической сфере. В этом случае французы не видят себя связанными рамками НАТО, ООН или согласием США. Их подход к экономическому конфликту учитывает тот, чтобы быть и союзником и противником одновременно. Французы даже имеют экономическую школу для информационной войны.

Франция активно формирует структуры по контролю ее граждан в киберпространстве. Есть информация о том, что французы создали собственную версию системы «Эшелон» (по сообщениям американской прессы система направлена на перехват фактически всех частных глобальных коммуникаций). Frenchelon, так некоторые назвали эту систему, по сообщениям используется для контроля и анализа французских коммуникаций особенно в районе Парижа.

Что делать?

Анализ показал, что многие страны мира сейчас создают у себя системы защиты от информационной агрессии и американской культурной экспансии. В той же Франции, к примеру, по телевидению разрешается показывать не более 50% иностранных фильмов, абсолютное большинство которых, как известно, американские. Наше государство пока не приняло никаких существенных мер по защите своих граждан.

Учитывая сложность и специфичность информационного воздействия, для обеспечения безопасности Российской Федерации стране жизненно необходим специальный координационный управляющий орган по контролю за созданием и применением информационного оружия. Необходимо также создание межведомственного Аналитического центра по разработке новейших информационно-психологических технологий на базе Академии ФСБ, МИ МВД при возможном патронаже Совета Безопасности РФ.

Следует задуматься о формировании мощного государственного холдинга масс-медиа, работающего в тесном контакте со специалистами из Аналитического центра.

Для решения встающих проблем требуется объединение усилий в научных исследованиях проблем информационной войны, обеспечения информационной безопасности, а также подготовке кадров как исследователей, так и журналистов «нового типа».

К сожалению, и это надо признать, Россия пока остается, практически единственной страной, которая последовательно добивается на международном уровне подобной постановки вопроса. Уже проделана определенная работа, подготовлены и доложены материалы по вопросам информационной безопасности на 53 и 55 сессиях Генеральной ассамблеи ООН. Однако этого явно недостаточно. Необходимо приложить все усилия для того, чтобы в XXI веке достижения в области информационных технологий служили исключительно на благо человечества. Упустив момент сегодня, завтра мы рискуем встать на порог очередного витка гонки вооружений. В этом случае опасность развязывания глобальной информационной войны, объектом воздействия в которой станет самое тонкое достижение эволюции — сознание человека, станет реальностью.

Thomas P. Rona, “Weapon Systems and Information War”, Boeing Aerospace Co.,Seattle, WA, 1976.

Joint Pub 3-13.1 “Command and Control Warfare”, DOD US, February 1996.

Joint Pub 3-13 “Information Operations”, DOD US, December 1998.

Источник: agentura.ru

Информационная война.Курсовая работа — Docsity

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «АЛТАЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» Исторический факультет Кафедра вмеобщеи истории и международных отношений Информационная война как инструмент внешней политики. (Курсовая работа) Выполнил: студент 1 курса 163 гр. ИФ Трухин Я.Р. ____________________ Научный руководитель: Усольцев С.А. Оценка _____________ ____________________ (подпись) Барнаул – 2017 ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………………………3-4 ГЛАВА 1. Информационная война: история возникновения и средства ведения 1.1. История возникновения и развития понятия «информационная война»………………………………………………………………………………….5-6 1.2. Информационной оружие: его виды и цели…………………………………..6-9 ГЛАВА 2. Методы манипулирования общественным сознанием в информационной войне 2.1.«Информационная война» и влияние СМИ…………………………………………………………………………………10-14 2.2. Статус информационной составляющей в структуре современной цивилизации………………………………………………………………………..15-18 2.3.Методы манипулирования общественным сознанием….. ……………………………………………………………………….18-19 ГЛАВА 3. Информационные войны в современной политике 3.1. Информационная война против России ………………………………………………………………………………………20-24 ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………………………………25 СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ………………………………………………………………………………………….26 ВВЕДЕНИЕ Актуальность моей темы связанна с тем, что бурное развитие, ведение информационных войн, и ее широкое использование привело к появлению средств пропаганды в нашей повседневной жизни. XXI в., можно охарактеризовать веком появления новых методов ведения войн. Речь сейчас идет о понятии «информационная война». Конечно, люди и раньше умели оказывать влияние друг на друга, но лишь во время непосредственного общения с собеседником при помощи своих ораторских качеств. Но именно сейчас, накопив необходимы опыт, в современном мире, «пронизанным» средствами массовых коммуникаций, где каждый второй человек имеет доступ к ТВ, Интернету и т.д., это достигло своего апогея. Информационная составляющая, стала незаменимой в любой политическом конфликте. Мы живем в цифровой эпохе, глобальная сеть и новые технологии облегчили СМИ доносить до людей, нужную им информацию. Информационная война по сравнению с обычной затрагивает все аспекты жизни общества и касается каждого, ее последствия непредсказуемы, именно поэтому рассмотрение данной темы вызвало интерес с моей стороны. И хотя такой термин как информационная война в наше время встречается очень часто, но на данный момент большинство людей не имеют четкого представления, что же такое информационная война. А все из-за того, что этот термин появился относительно недавно, и большинство населения России и СНГ узнала об этом явлении только во время Холодной войны. Поэтому эта тема еще совсем нова для нашего общества и требует более глубокого изучения. А так же я считаю, что моя работа актуальна как для молодого поколения, так и для более старшего, т.к. большинство людей, «впитывая» всю окружающую информацию, даже не представляют, что могут быть жертвами пропаганды. Объектом исследования заданной темы является — агрессивная информационная борьба за мировое лидерство, проводимая с помощью СМИ в последнее десятилетие. Предметом — воздействие информационной войны на современное общество, внешнюю политику стран и ее имидж в мире Цель данной курсовой работы в том, что бы показать, что такое «информационная война», выяснить методы ведения, определить с помощью чего проводится информационная борьба, узнать с какой целью она проводится. Для достижения этой цели я поставил перед собой следующие задачи: Раскрыть содержание понятия «информационная война» и отследить ее развитие. Сравнить методы и оружие ведения информационной войны. Ознакомиться с современными СМИ, используемыми при информационной войне. Изучить уже проведенные информационные войны. Проследить возможные тенденции в развитии «информационных войн». При написании моей курсовой работы важное место заняли работы С.П. Расторгуева («Философия информационной войны», «Информационная война»), Г.Г. Почепцова «Информационно-психологическая война», в которых дана наиболее полная информация о истории развития и ведения информационных войн. Так же обо всех составляющих информационной войны было описано в книге С.Н. Гриняева «Информационная война: история, день сегодняшний и перспектива». Глава 1. Информационная война: история возникновения и основы ведения. 1.1. История возникновения и развития понятия «информационная война» Весьма точно сущность профессионально организованной психологической войны выражена в наставлениях древнекитайского философа и военного деятеля Сунь Цзы (VI век до н.э.). Они сводятся к следующему: «1. Разлагайте все хорошее, что имеется в стране вашего противника. 2. Вовлекайте видных деятелей противника в преступные предприятия. 3. Подрывайте престиж руководства противника и выставляйте его в нужный момент на позор общественности. 4. Используйте в этих целях сотрудничество с самыми подлыми и гнусными людьми. 5. Разжигайте ссоры и столкновения среди граждан враждебной вам страны. 6. Подстрекайте молодежь против стариков. 7. Мешайте всеми средствами работе правительства. 8. Препятствуйте всеми способами нормальному снабжению вражеских войск и поддержанию в них порядка. 9. Сковывайте волю воинов противника песнями и музыкой. 10. Делайте все возможное, чтобы обесценить традиции ваших врагов и подорвать их веру в своих богов. 11. Посылайте женщин легкого поведения с тем, чтобы дополнить дело разложения. 12. Будьте щедры на предложения и подарки для покупки информации и сообщников. Вообще не экономьте ни на деньгах, ни на обещаниях, так как они приносят прекрасные результаты». В информационно-психологической войне важно использовать механизмы непосредственного воздействия на процессы мышления. Ряд крупных философов-«идеалистов» и, прежде всего, Э. Кассирер, Г. Лебон, Г. Фреге, А.Ф. Лосев развили заимствованный из математики функциональный подход к человеческому сознанию, где исходным пунктом служили соответствия, соотношения, определенные разграничения, постоянные элементы и связи, а не сам материальный предмет. Эти кажущиеся академическими и далекими от практики исследования привели к появлению понятия символического пространства. Согласно этому определению, абстрактное мышление осуществляется через символы, с помощью которых человек опосредованно анализирует внешний мир. Именно здесь лежит демаркационная линия, разделяющая животных и человека, который живет не только в физическом, но и в символическом универсуме. Действительность всегда символична и философия действительности есть философия символических форм. Принципиальное значение имеет то, что человек уже не противостоит реальности непосредственно, он не сталкивается с ней лицом к лицу. Физическая реальность как бы отдаляется по мере того, как растет символическая активность человека, и чем больше она возрастает, тем легче через символы управлять и манипулировать людьми. Символическое мышление открыло невиданный прорыв человечества к новым знаниям и технологиям, но оно открыло и дорогу для управления людьми. Рассмотрим конкретно внешнее воздействие в пространстве символов. Кроме отдельных направлений применения символов можно говорить и об общем подходе, который заключается в составлении компьютерной карты взаимосвязей в пространстве символов. В США, например, разрабатываются компьютерные образы конкретных клиентов фирм, чтобы было ясно, какова будет их реакция на тот или иной подход, как нужно с ними взаимодействовать для достижения оптимального результата. Аналогичную карту можно создать и для общественного сознания. Здесь можно говорить об аналогии с обычным театром военных действий. Направляя информационные бомбы в узловые точки, можно бить прицельно, используя информационно-психологическое оружие наиболее эффективным образом. В современном информационном обществе появилось могучее средство реализации приемов и методов психологической войны — средства массовой информации. Человек в наше время живет в информационном поле. Он получает самую свежую информацию со всех концов планеты, но только ту, которую предоставляют СМИ. Любой деятель только тогда существует для масс, если он подается в СМИ. Теперь ни для кого не секрет, что с помощью средств массовой информации можно с невиданным мастерством создавать завесу обмана и иллюзии, так что никто не сможет отличить истину от лжи, реальность от подделки. Люди живут в информационном поле и ежедневно черпают информацию из прессы, радиопередач, с экранов телевизоров. Находясь часто в мире оторванных от реальности символов, они могут идти даже против своих собственных интересов. Реальность может отходить на второй план, играть подчиненную роль. В этом смысле человек не является свободным, тем более, что отработан ряд способов эффективного информационного воздействия. Для них существует термин «брейн уошинг» («Brain washing») — промывание мозгов. С помощью «брейн уошинг» может осуществляться зомбирование людей, создание пассивного послушного человека, превращение народа в легко управляемую массу. Средства массовой коммуникации формируют «массового» человека нашего времени. В то же время они разобщают людей, вытесняют традиционные непосредственные контакты, заменяя их телевидением и компьютерами. В работе С. Кара-Мурзы «Манипуляция сознанием» приведены характерные черты такого «массового» человека. Там же отмечается, что одновременное распространение противоречивых взаимоисключающих суждений затрудняет адекватную ориентацию, порождает безразличие и апатию, провоцирует некритичность, возникает социальная дезориентация: большее впечатление производит не аргументированный анализ, а энергичное, уверенное, пусть и бездоказательное, утверждение. На этом фоне отмечается снижение способности к концентрации. «Массовый» человек импульсивен, переменчив, способен лишь к относительно краткосрочным программам действия. Он часто предпочитает иллюзии действительности. В книге «Манипуляция сознанием» представлена также характеристика отношений в информационном обществе: «Современное информационное общество представляет собой особый тип и социального структурирования, и власти. После индустриального капитализма, базирующегося на владении средствами производства, после финансового капитализма, опирающегося на власть денег, наступает этап некоего символического информатизационного капитализма, в котором власть основана и осуществляется через средства коммуникации, путем управления информационными потоками. Средства коммуникации, оперирующие, трансформирующие, дозирующие информацию, становятся главным инструментом влияния в современном обществе. Для повышения эффективности осуществления властных стратегий используются самые современные информационные технологии, которые помогают превратить публику в объект манипулирования. Массовый человек, упрощенный, усредненный, повышенно внушаемый, становится этим искомым объектом. Сознание массового человека оказывается насквозь структурировано немногими, но настойчиво внедряемыми в него утверждениями, которые, бесконечно транслируясь средствами информации, образуют некий невидимый каркас из управляющих мнений, установлений, ограничений, который определяет и регламентирует реакции, оценки, поведение публики». День сегодняшний, с его телекоммуникационными вычислительными системами, психотехнологиями кардинально изменил окружающее пространство. Отдельные информационные ручейки превратились в сплошной поток. Если ранее власть имела возможность регулировать информационные потока, то сегодня, с развитием средств массовой коммуникации это становится практически невозможным. Время на информационное взаимодействие между самыми отдаленными точками приблизилось к нулю. В результате проблема защиты информации, которая ранее была как никогда актуальна, перевернулась подобно монете, что вызвало к жизни ее противоположность — защиту от информации. Информация – необходимый ресурс деятельности человека, отделяющий его от остального мира. Выделить его как специфический «ресурс» нападения и защиты пытались давно, но только сравнительно недавно начали появляться теории, которые могут быть положены в основу методологии ведения информационных войн. Отметим, что информационная война не есть детище сегодняшнего дня. Многие приемы информационного воздействия возникли тысячи лет назад вместе с появлением информационных самообучающихся систем — история обучения человечества это и есть своего рода информационные войны. 2.2. Статус информационной составляющей в структуре современной цивилизации На сегодняшний день, телекоммуникационные вычислительные системы, и психотехнологии кардинально изменили окружающее пространство. Отдельные информационные ручейки превратились в сплошной поток. Время на информационное взаимодействие между самыми отдаленными точками приблизилось к нулю. В результате проблема защиты информации, которая ранее была как никогда актуальна, перевернулась подобно монете, что вызвало к жизни ее противоположность — защиту от информации. Почему надо защищать информационную систему от информации? Потому что любая поступающая на вход системы информация неизбежно изменяет систему. Целенаправленное же, умышленное информационное воздействие может привести систему к необратимым изменениям и к самоуничтожению. Поэтому информационная война — это не что иное, как явные и скрытые целенаправленные информационные воздействия систем друг на друга с целью получения определенного выигрыша в материальной сфере. Исходя из приведенного определения информационной войны, применение информационного оружия означает подачу на вход информационной самообучающейся системы такой последовательности входных данных, которая активизирует в системе определенные алгоритмы, а в случае их отсутствия — алгоритмы генерации алгоритмов. Задачи воздействия могут носить как конструктивный, так и деструктивный характер. В первом случае речь будет идти о направленности на усиление политической, психологической и пр. составляющих общества. В результате чего общество окажется менее подверженным как внешним, так и внутренним воздействиям. Во втором случае возникает направленность на увеличение нестабильности, включая информационную поддержку центров, продуцирующих такого рода нестабильность как внутри страны, так и за ее пределами. Психологические операции также могут стимулировать новое поведение как стабилизирующего, так и дестабилизирующего характера. Двадцатый век стал первым в истории, когда были получены важные результаты применения технологий воздействия на массовое сознание. И первая, и вторая мировые войны показали достаточно серьезные возможности воздействия на массовое сознание, привели к выработке совершенно новых технологий. Оказалось, что человека следует рассматривать не как отдельный атом, а как социальную молекулу. Опора именно на эти его социальные составляющие делает воздействие более успешным. Так, женщины более восприимчивы к воздействию, чем мужчины, дети повторяют политические предпочтения своих родителей. Войдя в информационную цивилизацию, когда информация стала производительной силой и некоторые страны уже могут жить за счет продажи именно информационного продукта, человечество оказалось перед рядом еще не до конца понимаемых парадоксов. Один из них состоит в том, что сегодня одна телекартинка события, переданная мировыми агентствами, может выступить в качестве аргумента для открытия военных действий. При этом забывается, что этот телесюжет, являясь по сути своей достоверным, на самом деле может быть случайным и нехарактерным. Существуют большие возможности для манипуляции общественным мнением с помощью управления масс-медиа. В ряде случаев именно «информационная агрессия» предотвращает начало военных действий: соответствующие разработки в США например, получили название «принудительной дипломатии». Иной парадокс связан с влиянием художественного телевидения, когда распространенность какого-то параметра в художественном телевидении обуславливается областью политики. Например, в случае США распространенность теледетектива из-за понятной его большей зрелищности говорит о том, что для местной политики преступность становится на первое место, хотя в реальности она не является столь значимой. Или такой пример: Япония затрачивала миллионы, чтобы изменить образ японца именно в рамках художественного мира Америки, скупая пакеты акций американских киностудий. Назовем этот парадокс «переносом художественных приоритетов в реальность». Резко усилило воздействие масс-медиа современная глобализация коммуникаций, массовая коммуникация стала серьезным инструментом современной политики. Одновременно это связано и с более серьезной ролью общественного мнения в нынешних условиях. То есть с этой точки зрения война начинается в ответ на негативный тон прессы. Цивилизационные изменения, которые прошли в двадцатом столетии, повлекли за собой и иной статус информационной составляющей в структуре современной цивилизации. В результате вышеотмеченные параметры коренным образом изменили зависимость общества от информации, сделали его более уязвимым в этом отношении. К этому сдвигу цивилизация была вынуждена перейти благодаря следующим факторам: происходящее. Так, например, Грузия в материалах газеты «The New York Times» изображается жертвой, с помощью таких выражений, как: «российские самолеты обстреливали Грузию»; «российские бомбардировщики летели над Грузией»; «Тбилиси было эвакуировано»; «грузинские правительственные веб-сайты терпели крах»; «военное вторжение в Грузию»; «его (М. Саакашвили) ненавидят в Кремле»; «российские военные самолеты напали на грузинские силы и гражданских жителей»; Грузия как маяк демократии, Кремль хочет его (М. Саакашвили) убрать» и т.д. Такая картина войны, в которой «герои» противостоят «варварам», побуждает читателя или аудиторию в целом самоидентифицироваться с добром и демонизировать зло. Газета «The New York Times» навязывает предвзятое суждение о России, закрепляя сложившиеся стереотипы восприятия. Лично проведя анализ публикаций общенациональной американской газеты «The New York Times» об участии России в грузино-осетинском конфликте в период военных действий с 08 августа по 13 августа, показывает, что 94% содержания материалов демонизируют образ России и несут негативную окраску действий страны в конфликте. Проблема имиджа России в мировом сообществе назрела давно. Об этом неоднократно говорили, в том числе, и западные эксперты. Грузино-осетинский конфликт стал лакмусовой бумажкой, показав истинное отношение мирового сообщества к России. И мы оказались практически информационно беззащитны. В будущем, в связи с обострением борьбы за мировые ресурсы, нарастает вероятность вооруженных конфликтов, в которые напрямую или косвенно может быть вовлечена РФ. При этом обычные войны (с применением вооруженных сил) будут неизбежно сопровождаться информационными войнами. Результаты последних будут во многом определять исход вооруженных конфликтов. К настоящему времени диапазон и интенсивность применения информационного оружия стали настолько велики, что имеются прецеденты достижения победы в конфликтах только за счет его использования, без применения традиционных средств вооруженной борьбы. В октябре 1998 года Министерство обороны США приняло «Объединенную доктрину информационных операций». Примечательно, что первоначально она называлась «Объединенная доктрина информационной войны». Как указывают американские военные эксперты, информационная война состоит из действий, предпринимаемых с целью достижения информационного превосходства в обеспечении национальной военной стратегии путем воздействия на информацию и информационные системы противника, с одновременным укреплением и защитой собственной информации и информационных систем и инфраструктуры. Информационное противоборство осуществляется путем проведения мероприятий, направленных против систем управления и принятия решений (Command & Control Warfare, C2W), а также против компьютерных и информационных сетей и систем (Computer Network Attack, CNA). До последнего времени в России практически не существовало ясной государственной позиции по этой проблеме. Только в сентябре 2000 года Президентом РФ была подписана Доктрина информационной безопасности России. Задача опережающего управления информационными потоками со стороны России, применения перспективных отечественных разработок в данной области, а также проблема рационального использования информационных ресурсов диктуют необходимость освоения и использования новых инструментов государственной политики. Можно констатировать, что Россия нуждается в скорейшем создании национальной системы информационного управления и противоборства». ЗАКЛЮЧЕНИЕ Итак, в заключении я хочу сказать, что явление информационная война,безусловно, является одной из самых больших угроз для нашего социума. Общество постоянно развивается, и человек приобретает новых потребности в получении информации. На этом и строится принцип воздействия пропоганды. Научить молодое поколение анализировать всю получаемую информацию- одна из самых важных задач для родителей , образовательныхи и просветительских организаций. Проанализировав термин «информационная война» в моей курсовой работе, мы может сделать вывод, что это информационно-психолгическая атака на разные сферы жизни государства, начиная от гражданского общества, и заканчивая инфраструктурой. Источниками этого могут быть как компьютерные вирусы, так и телевезионных программы. Так же, я хочу сказать, что методы ведения информационных войн не стоят на месте, а развиваются вместе с социумом. И, по моему личному мнению, будущие информационные конфликты будут происхоить преимущественно на интернет пространстве. И самое главное, что информационная война, может быть в сотни раз разрушительней, чем любая другая военная операция. Это можно очень хорошо проследить на истории нашего государств: выдержать все тяги Второй мировой войны, но так сильно пострадать от информационной. Я уверен, что информационная война- это война нашего будущего. Если посмотеть, какой масшаб это имеет сейчас, мне даже тяжело представить, что будет в ближайшем будущем. Я думаю, усилия всех сверхдержав будут направлены на развитие в этом аспекте ведения войны. СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Волкогонов Д.А. «Информационная война:подрывные действия империализма в области общественного сознания» / Д.А. Волкогонов — М., 1983. — 141с. Гриняев С.Н. «Информационная война: история, день сегодняшний и перспектива» / С.Н. Гриняев — Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.agentura.ru/equipment/psih/info/war/ Панарин И.Н. «Информационная война и геополитика» / И.Н. Панарин. — М.: Издательство«Поколение», 2006. — 560с. Почепцов Г.Г. «Информационно-психологическая война» / Г.Г. Почепцов — М.: СИНТЕГ, 2000. —179с. Прокофьев В.Ф. «Тайное оружие информационной войны: атака на подсознание» / В.Ф. Прокофьев — М.: СИНТЕГ, 1999. — 23-24с. Расторгуев С.П. «Информационная война» /С.П. Расторгуев — М.: Радио и связь, 1999. — 416 с. Расторгуев С.П. «Философия информационной войны» / С.П. Расторгуев — вузовская книга, МПСИ, 2000. — 301с. Манойло А.В. «Государственная информационная политика в особых условиях» / А.В.Манойло — Монография. М.: МИФИ, 2003. — 388 с. Брайант Дж. «Основы воздействия СМИ» / Дж. Брайант, С. Томпсон — М.: Издательский дом «Вильяме», 2004. 452с. Кара-Мурза С.Г. «Манипуляция сознанием» / С.Г. Кара-Мурза — М.: Изд-во: «Эксмо», 2005. — 832с. Фараго Л. «Немецкая психологическая война» / Л. Фарго — 1941. 100-134с

Украинская Информационная Война: Стратегия (часть 2)

Российская пропаганда доказала свою эффективность не только в России, но и за ее границами. Противостоящая рупорам Кремля Украина должна доказать, что она не является и не станет недееспособным государством, а также показать свои перспективы. Первую часть читайте тут.

Оптимальный, легкий и простой способ — обратить внимание на очевидные факты агрессии нашего врага. Это докажет другим странам, что нужно не медлить, а сейчас же остановить действия Кремля в Украине.

Например, на этом видео солдат пророссийских сил смотрит на разрушенные танки ДНР и говорит: «Мы отремонтируем эти танки, и они пойдут дальше… Борисполь, Львов, Берлин, Лондон!».

Он вовсе не шутит, и это не анонимный комментатор в Facebook, а реальный солдат ДНР, прямо на поле боя. Говорит вполне серьезно, с оружием в руках. Даже ,

Простые русские люди смотрят и любят такие истории — просто потому, что им нравится чувствовать себя гражданами могущественной империи, которая может отправить свои танки в любую точку мира.

Более того, необходимо сделать отдельный акцент на массовых убийствах, совершенных пророссийскими сепаратистами. «Боинг-777» был сбит пророссийскими террористами. Разрушение восточной части Мариуполя. Бой под Волновахой. И так далее. Пророссийские сепаратисты совершили много преступлений, и это – прямое следствие политики Кремля.

Все это звучит, как «Империя наносит ответный удар». Для простых европейцев это может выглядеть риторикой Большой игры XIX века или «Холодной войны» XX века, но не чем-то реальным из нынешнего XXI века. Так это просто глупая украинская пропаганда, или империя на самом деле наносит ответный удар?

Да, дорогие европейцы. Она действительно наносит удар.

Пытаясь спасти свое влияние в странах бывшего СССР, Россия создает там различные контролируемые квазигосударства. Они уже создали Приднестровье (Молдова), Южную Осетию (Грузия) и Абхазию (Грузия). Теперь они пытаются создать Донецкую народную республику (Украина) и Луганскую народную республику (Украина).

Никто не гарантирует, что в следующем году Кремль не создаст такие квазигосударства в Эстонии, Латвии, Литве, Беларуси, Казахстане и др. Более того, они могут создать квазигосударство даже в Германии (по аналогии с ГДР, которая была под руководством Кремля и протектората).

Следует упомянуть еще один российский проект — Новороссию. Это название Кремль придумал для украинской территории с Одессы по Харьков через Днепропетровск, в которой он заинтересован. Это огромный регион с крупной промышленностью. Контроль над ним предоставил бы в распоряжение России много ресурсов, предприятий тяжелой промышленности, доминирование в регионе Черного моря и маршрут в Крым. Весной 2014 года Кремль в некоторых городах организовал пророссийские движения (к примеру, гражданин России, якобы житель г.Харькова, пытался установить флаг РФ на крыше Харьковской областной государственной администрации) – но они потерпели неудачу, и на данный момент вместо большой Новороссии им удалось создать только маленькие ЛНР и ДНР. Недавно Кремль объявил о «сворачивании проекта Новороссия».

В то же время, аннексия Крыма не заняла много времени. Стоит отметить, что часть российского общества считает Крым этнической территорией России, потому что он входил в состав Российской империи с 1783 г. по 1920 г. (когда Красная армия захватила полуостров и последние солдаты империи были убиты в большом бою или спаслись бегством). Кремлевская пропаганда утверждает, что Крым должен принадлежать Российской Федерации, потому что в тот период он принадлежал Российской империи. Если следовать этой логике, нет гарантии, что в следующем году Кремль не оккупирует Варшаву, утверждая, что однажды она также входила в состав Российской империи (с 1815 по 1918 г.).

Логика Кремля «Даже самое мелкое военное столкновение между Россией и страной НАТО может превратиться в ядерную войну. Запад боится начинать ядерную войну и скорее отдаст России затребованные территории, чем отдаст приказ своим солдатам применить оружие против наших солдат. А санкции мы переживем, кроме того, Европа тоже будет нести от них убытки. Значит, мы можем делать все, что хотим!» может использоваться не только в Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии, ЛНР/ДНР, но и в других европейских странах.

Украина должны донести до европейцев мысль, что Россия может атаковать их в любое время, но никогда не применит ядерное оружие. Европейцы не должны бояться ядерной войны и не должны позволять Кремлю нападать на другие страны только потому, что хотят спасти планету. Дело в том, что люди в Кремле также хотят жить и наслаждаться жизнью. Они размыто угрожают миру использованием ядерного оружия, если кто-нибудь будет серьезно им противостоять в их гибридных войнах. Но это неправда. Это блеф. Это терроризм. Кремль необходимо остановить в Украине, пока он не зашел слишком далеко.

Поэтому:

Ключевое послание пророссийским и просоветским украинцам: Если вы хотите жить в безопасности и здравии – поддержите единую и неделимую Украину. Не имеет значения, кто вы по национальности, какого вы возраста, социального класса и на каком языке вы разговариваете. Везде, где появляются представители ЛНР/ДНР – идет ужасная война. Там, где остается украинская армия – продолжается нормальная жизнь. Обратного пути в СССР нет – эти принесет только разруху, боль и смерть в ваши города. Не поддерживайте их и не позволяйте им распоряжаться в вашем городе – будьте благоразумны!

Ключевое послание для европейцев: в этом конфликте — правда на стороне Украины. В Украине нет гражданской войны – Украина борется за свое существование против внешнего врага, который использует стратегию «гибридной необъявленной войны». Но у Украины есть все шансы выжить, развивать успех и победить.

Кроме того, Украину можно рассматривать как щит Европы от империалистического Кремля.

Вот почему Европа должна поддержать Украину. Европе нужна сильная и успешная Украина на восточном рубеже — здесь и сейчас.

А украинские лидеры обязаны сделать все возможное, чтобы донести эту идею до жителей Европы.

Часть II. Стратегия: Показать Перспективы Украины

Нам нужно разработать долгосрочную стратегию в этой информационной войне. Мы должны доказать, что Украина не является и никогда не станет несостоявшимся государством. Нельзя рассматривать Украину исключительно как территорию конфликта между Западом и Россией – без репутации Украины как сильной и успешной страны, у нас не будет никаких инвестиций, иностранных специалистов, туристов, никакого развития. Нельзя, чтобы Украину воспринимали как театр «бесконечных военных действий». Мы не собираемся становиться еще одним Сомали или Сирией в глазах европейцев.

7-е послание Кремлевской пропаганды гласит:

«Украина – несостоявшееся государство. Украинского языка не существует. Такой страны как Украина никогда не существовало. Такой нации как украинцы вовсе нет. Украина – это просто часть исторической России. Украина должна быть разделена между Россией и Европейскими странами либо переформатирована в федерацию прозападных и пророссийских регионов».

С первого взгляда кажется, что ответить на большинство из этих заявлений, не составит особого труда. Миллионы людей говорят на украинском языке – он действительно существует. Украинцы имеют за спиной века успешных и не очень примеров создания своего собственного государства – Киевская Русь, Казацкий Гетманат, Украинская национальная республика и т.д. Большинство людей в Украине (более 70% во время последней переписи населения в 2001 году) идентифицируют себя украинцами. Украинцы считали себя нацией много веков – следовательно, украинская нация существует. Но даже если предположить, что до Евромайдана и войны на Донбассе украинской нации не существовало – она появилась бы в этом году, только потому, что тысячи людей показали, что готовы умереть за Украину.

Однако в споре о «несостоявшемся государстве», нам нужна особая точность и скрупулезность. Вовсе не достаточно просто продемонстрировать европейцам, что некоторые из нас любят свой флаг и гимн – мы обязаны показать, что именно мы, на этой конкретной территории можем существовать как государство, и это государство может быть сильным, стабильным и может себя обеспечить. Чтобы установить порядок и остановить войну нет нужды разделять территорию Украины между Россией и европейскими странами либо на прозападные и пророссийские части.

Необходимо обдумать, на каких долгоиграющих посылах мы должны сделать особый акцент. Как именно мы можем доказать, что Украина никогда не превратится в несостоявшееся государство? Можем ли мы прокормить себя и перестать «бесконечного выпрашивать» деньги? Можем ли мы на самом деле похвастаться хоть чем-то кроме металла, угля, звёзд бокса, хороших футболистов и красивых женщин?

Да, мы можем.

Так давайте сделаем это. Мы можем сохранить страну с нынешними границами, благодаря:

Аэронавтике и космической промышленности. У нас есть государственное предприятие «Антонов», «Южмаш», Национальный авиационный университет и другие. Украина может строить самолеты и производить детали к летательным аппаратам. По-прежнему есть шанс, что космонавт, который сделает первый шаг человечества на Марс, прилетит туда на ракете украинского производства
IT-индустрия. В Украине есть много талантливых IT-специалистов, и IT-индустрия развивается, несмотря на кризис. Многие опытные украинские разработчики сегодня работают за границей, многие также остались здесь и работают на условиях аутсорса. В будущем мы вполне могли бы создать новую Силиконовую долину, где-то неподалеку от Львова.
Сельское хозяйство. Украина всегда была страной с развитым сельским хозяйством. Наш богатый гумусом, тёмноокрашенный тип почвы (чернозем) очень плодороден и характеризуется высокой урожайностью. В XXI веке, со стремительным ростом населения Земли, всего несколько десятилетий позволят Украине обеспечивать продуктами питания миллионы людей из густонаселенных стран (Индии, Китая, арабских стран, Африки и много других) и получать большую прибыль от этого бизнеса.
Туризм. Украина — это замечательное место для туристов. Через несколько лет мы восстановим страну после войны на Донбассе. Хорватия может стать примером для подражания в этой сфере. В 1990-х эта страна пережила ужасную войну, но уже сегодня стала прекрасной туристической локацией. Мы вполне можем пойти по тому же пути. У нас есть знаменитые памятники истории в Киеве, Карпатские горы для летнего и зимнего отдыха, Крымское морское побережье, прекрасные города, такие как Львов или Черновцы, музей Чернобыльской катастрофы «под открытым небом», исторические поля сражений на Донбассе, Одесса с ее пляжами и вечеринками. На самом деле, у нас есть достопримечательности на любой вкус для каждого туриста.
Военная техника. Со времен СССР Украина сохранила мощную военную промышленность. Например, мы можем производить качественные танки, военные транспортные средства или технику ПВО. Война на Донбассе — это хороший шанс испытать современное украинское оружие. Обновленная военная промышленность может обеспечить украинцам много рабочих мест. Мы вполне способны завоевать мировое лидерство в сфере милитаристического производства.

Безусловно, мы можем еще очень и очень многое. Но в наших ключевых посылах нужно подчеркнуть те отрасли, которые демонстрируют наши сильные стороны. Например, мы можем производить автомобили и одежду, но большого успеха в этих отраслях в ближайшем будущем мы вряд ли достигнем, и такое сообщение, скорее всего, не впечатлит европейца и не приведет его к мысли, что Украина может иметь свои сильные стороны.

Кроме вышеизложенного, до европейцев нужно донести три следующих тезиса. Они помогут нам выделиться на фоне остальных развивающихся стран, которые тоже пытаются привлечь к себе внимание инвесторов:

Талантливые украинские мигранты. Из-за недавнего кризиса множество высокообразованных украинцев перебралось работать заграницу. Как только экономика Украины стабилизируется и начнет процветать – тысячи талантливых специалистов вернутся в страну. Они резко поменяют бизнес-культуру в Украине, что повысит привлекательность инвестиций.

Кстати, это утверждение характерно не для всех развивающихся стран: например, в Бангладеш и Мексике не так много квалифицированных специалистов, работающих за рубежом. Но в случае с Украиной — это чистая правда.

Украина может стать очень комфортным местом жизни для русскоговорящих людей. Повторим, что в Украине нет никакого нацистского правительства. Здесь никого не притесняют за русский язык или отсутствие украинских корней. При этом некоторые крупнейшие постсоветские страны сейчас напоминают тоталитарные государства: там нет свободы слова, царит коррупция и на граждан оказывается давление. Именно Украина может приютить специалистов из этих стран, которые не захотят жить в коррумпированном тоталитарном государстве и в то же время стремятся остаться в близком культурном поле. Поэтому мы рады приветствовать любого жителя России, Беларуси, Казахстана и других стран, уважающих нашу культуру и желающих работать и жить в Украине. Однажды мы вполне можем оказаться новым Великим Княжеством Литовским (региональным лидером).
Европейский менталитет. Евромайдан 2015 года показал, что украинцы — высокоразвитая нация. Мы можем идти к цели, оставаясь культурными людьми. Мы не разгромили столицу во время революции на Майдане: не было ни массовых ограблений магазинов, ни насилия над женщинами. Среднестатистические украинцы гораздо больше европейцы, чем, к примеру, незаконные мигранты, живущие в пригородах европейских мегаполисов. Это доказано сотнями тысяч украинцев, которые живут в Европе прямо сейчас, и не заставляют окружающих соблюдать традиции своей культуры – мы не создаем Укро-городов, мы не убиваем журналистов, которые пишут то, что нам не нравится, у нас нет украинской мафии. Украинцы могут сохранять спокойствие и гордо идти к своей цели.

Итак, здесь, в части II, мы вкратце рассмотрели нашу стратегию в информационной войне против Кремля. Она должна полностью соответствовать нашей тактике. Стратегия является основой в информационной войне, на этом поле Кремль будет продолжать атаки, даже если война на Донбассе сегодня закончится. Без использования стратегии Украина не получит поддержки европейского сообщества. Мы не получим сильных союзников, которые нам так необходимы в борьбе против мощного врага. И будет много страданий. Много лет.

Этого нужно избежать. С поддержкой европейцев Украина должна выжить и стать успешным государством.

Прекрасное место для работы. Вдохновляющее место для любви. Удивительное место для жизни.

Статья-победитель февральского конкурса Mindsketch

Проигрыш в информационной войне и как победить

Проигрыш в информационной войне и как победить

Майкл Андерсон

Мы проигрываем информационную войну. Мы сталкиваемся с вражеской идеологией, которая создала и сформировала устойчивое, эффективное сообщение, почти совершенствующее распространение и применение для соответствующих целевых аудиторий — недовольных во всем мире — в то время как мы остаемся, в лучшем случае, реактивными, а в худшем — контрпродуктивными сами по себе. обмен сообщениями. Экстремистское идеологическое послание групп по всему исламскому спектру, от суннитов до шиитов, Аль-Каиды и ее филиалов, ИГИЛ и других отколовшихся группировок в Леванте, Магрибе и во всем мире, даже привлекает поддержку со стороны развитых стран.Чтобы обеспечить распространение западных идеалов и ценностей свободы и свободомыслия, необходимо уделять больше внимания информационной войне, изменяя подход к обмену сообщениями, делая его равным или превосходящим физические усилия по всему миру в борьбе с непрекращающимся приливом. экстремистской мысли, заражающей недовольный мир.

В принципе, существует новая мировая экзистенциальная идеологическая борьба, напоминающая холодную войну 1950–1990 годов. На этот раз западная общественность не осознает масштаб борьбы.Сила и влияние общественного мнения считаются либо равнодушным воздействием на борьбу за обмен сообщениями, либо противодействием предпринимаемым ограниченным усилиям.

Холодная война началась с открытого признания того, о чем идет речь, что было хорошо сформулировано в Вестминстерской речи Уинстона Черчилля: «От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике, железный занавес опустился на континент … Коммунистические партии, которые были очень хороши. маленькие во всех этих восточных государствах Европы, достигли превосходства и могущества далеко за пределами своего числа и повсюду стремятся получить тоталитарный контроль.[1] Эти вступительные комментарии к холодной войне кажутся устрашающе знакомыми для новой идеологической войны с новыми главными действующими лицами и антагонистами. Был четкий стратегический посыл демократии против коммунизма. В более широком контексте это представляло собой консолидированное единое послание, дающее мотивацию, дух и решимость для длительной борьбы Запада против натиска коммунистических убеждений. Это происходило из ясных, последовательных сообщений, даже если реальность временами была сложной, когда «демократия» поддерживала удобные тоталитарные режимы для борьбы с коммунистическим распространением в Латинской Америке и Азии, или коммунисты терпели демократические / экономические фасады для поддержки попыток своих государств материально не отставать. с Западом.Послание сегодня должно быть ясным, написанным, чтобы говорить о свободе выбора (не особенно о демократии в политическом смысле) в противовес полному подчинению единственно допустимой догме (по сути, подавлению выбора). Вместо этого Запад в основном проводит эмоциональную встречную реакцию на «зверства» и «ужасы», увековеченные экстремистскими идеологиями. Хотя это актуально и должно быть одним из аспектов кампании по обмену сообщениями, ему не хватает только резонанса, чтобы убедить недовольных сторонников забора, и при этом он не деморализует врага.

Как и холодная война, это не была тотальная война за физическое господство с дилеммами с нулевой суммой, хотя, как и в так называемых «горячих точках» холодной войны, были элементы физического насилия, использованные для воздействия на более широкий контекст. Там, где были Корея и Вьетнам, были Афганистан и Ирак; там, где за будущее Латинской Америки шла неинтенсивная борьба, за будущее Африки шла борьба. В стратегическом плане важнее, чем стрельба в войну, — это война идеологии обмена сообщениями: поддержать и убедить в окончательной правоте дела и победы, убедить нерешительных и разочарованных, в то же время подрывая притязания другого, подавляя их волю к продолжению и веру в свою победу. .

Экстремистские идеологи не едины между собой, как и Советский Союз и Красный Китай. Экстремисты раскола суннитов и шиитов никоим образом не едины, но оба представляют угрозу идеологии свободного выбора. Для Запада разнообразие — это часть силы и послания, и даже во время холодной войны — что, возможно, было величайшим единством среди свободомыслящих обществ — были трещины, такие как темпераментные отношения между Францией де Голля и НАТО. Отличается единство сообщений, а экстремисты ловко и эффективно нацелены на недовольную аудиторию и выявляют их уязвимые места.[2] Предрасположенность недовольной аудитории к новым глобальным связям и индивидуализму Запада позволяет им преодолевать границы более эффективно, чем когда-либо делал коммунистический обмен сообщениями, экспоненциально увеличивая внутреннюю угрозу и требуя улучшения единства внутренних и внешних сообщений. Это происходит из-за неспособности Запада должным образом донести свою идеологическую позицию до экстремистских взглядов, что приводит к отсутствию внутренней стойкости, не говоря уже о том, чтобы извлекать выгоду из поддержки борьбы свободных обществ.

Фактически, Запад более эффективно сообщает своим обществам, что они не участвуют в экзистенциальной борьбе, и лишь немногие люди осознают масштабы идеологической борьбы и характер нынешней «войны с экстремизмом», или что Запад даже все еще находится в состоянии войны. с экстремистской идеологией после повторяющихся утверждений о том, что в этих экстремистских горячих точках «нет сапог» или «только советники», в то время как риторика подчеркивает другие растущие угрозы национальных государств. По большей части потеряна вся численность американцев и вооруженных сил, регулярно размещаемых почти на всех континентах, поддерживающих местные силы, выступающие по сути в качестве «доверенных лиц», или даже остаточные боевые силы в Афганистане и увеличивающиеся на Ближнем Востоке.Конечно, есть сенсационный рейд или атака, которые прорываются и заставляют американцев настраиваться на цикл новостей, но это исчезает.

Если нет сильного послания для войны идей, убедить внутреннюю поддержку, не говоря уже о том, чтобы убедить нерешительных, он внутренне передает, насколько хорошими должны быть дела, если влияние на повседневную жизнь достаточно мало, чтобы смириться с продолжающейся борьбой, — что идеология оппонента достаточно развратен, чтобы поддерживать ограниченное участие, но недостаточно для полного обязательства.Американская общественность приняла более шестнадцати лет открытой войны, но едва ли даже понимает, для чего она предназначена или для чего была предназначена, с некоторыми ветеранами, которые боролись с этим, и они были настоящими практикующими. Что это за сообщение? Против чего? Незнание или преуменьшение количества сообщений — неубедительная стратегия в войне идей.

С решением не полностью мобилизовать общественную поддержку информационной кампании, подобной согласованной во время холодной войны, любые попытки должным образом вести информационную войну остаются заблокированными, оставляя ограниченные усилия несвязанными и неэффективными.Война сообщений должна быть на передовой, но оставаться второстепенной задачей, в то время как противник видит ее как главный инструмент в длительной борьбе — долгой игре. Мы доминируем в перестрелке, но они максимизируют обмен сообщениями для вербовки и продолжения стратегической борьбы, независимо от наших тактических или даже оперативных успехов. Их навыки в информационной войне могут свести на нет наши реальные успехи в боевой войне, повернув ее против нас с помощью пропаганды, увеличивая вербовку недовольных и перемещенных лиц.

Не убедив Запад должным образом в том, что эта идеологическая борьба носит экзистенциальный характер и находится на одном уровне с «коммунистическим мировым господством» времен холодной войны, мы заботимся о безопасной стороне наших ценностей и чувств. Это не призыв к компромиссу с ценностями, а скорее принятие трудных времен, требующих жестких мер. В конце концов, это война, по крайней мере, если ее правильно донести до общества. В обществе необходимо поддерживать основные ценности и привлекать к ответственности власть имущих. Точно так же, как в перестрелке, происходят грубые вещи, люди умирают и погибают, и если линии пересекаются, те привлекаются к ответственности.Точно так же, если в информационной войне тактика и методы обмена сообщениями пересекают черту, то они несут ответственность. Это в значительной степени относится к таким ценностям, как свобода слова или профилирование, а также к некоторым общим свободам. Это может быть опасный путь, так же как длительное пребывание в рукопашном бою может быть для отдельных людей, но без тщательно контролируемого и смягченного риска нет награды.

Одна из самых серьезных опасностей связана с негативной реакцией общества на всех мусульман в случае проведения согласованной кампании по обмену сообщениями, нацеленной на экстремистов.Обоснованная озабоченность, и ее следует определенно решать посредством согласованных позитивных сообщений о благе, которое делают умеренные мусульмане как на Западе, так и на международном уровне. Часто международные мусульманские сообщества платят более высокую цену в борьбе с экстремистским угнетением, и тем не менее, без должной поддержки внутреннего взгляда на наших союзников в рамках общественного диалога это приводит к недооценке общего дела, плохо отражаясь в случаях предвзятости и предвзятости. недоверие к западным мусульманам, которое ослабляет единство против экстремизма, даже больше воодушевляет экстремистов и улучшает саму их вербовку.

В своей работе по обмену сообщениями враг использует такие заветные ценности, как свобода слова, равенство, открытость и инклюзивность. Нельзя допустить, чтобы эти качества полностью исказили обмен сообщениями против врага. Риторику нельзя сдерживать, а сообщения должны быть напористыми, продвигая нашу идеологию по сравнению с их идеологией и объясняя, почему она лучше. Мы не должны упускать из виду, что их сообщения обмениваются всеми средствами превентивно, опасаясь того, как это может выглядеть. Делает ли он больше для блокировки доступа к веб-сайтам, влияния на серверы и сети или для убийств известных экстремистов.Это будут информационные операции в сочетании с налетами и авиаударами. Самоограничение каким-либо образом, кроме морали, явно поддерживая верховенство применимого права, наносит ущерб общему намерению. Нам нужно создать внутри себя коалицию против врага, как мы объединились публично, открыто и энергично против коммунизма во времена холодной войны. Способность подорвать противоположный посыл существует у сильных мусульманских граждан, выступающих за свободу и мир, не говоря уже о всемирном мусульманском сообществе, которое также заинтересовано в информационной войне за «сердца и умы» своего народа.С помощью позитивного, хорошо продуманного и законного послания мы можем заставить наших граждан разделять личную систему убеждений целевой аудитории, помочь понять, почему идеалы свободомыслия обеспечивают лучший мир для нерешительных и бесправных людей во всем мире, одновременно пренебрегая посланием экстремистов о том, что ненависть, преследование и угнетение.

Индикаторы пути вперед существуют, примером чего может служить Центр глобального взаимодействия Государственного департамента США. Этот центр, межведомственная группа, созданная весной 2016 года на основании Указа 13721, «руководит координацией, интеграцией и синхронизацией общегосударственных мероприятий, направленных на иностранную аудиторию за рубежом с целью противодействия насильственному экстремизму и терроризму.[3] Он включает в себя элементы из Государственного департамента, Министерства обороны, внутренней безопасности, юстиции, Казначейства, разведывательного сообщества, Совета управляющих телерадиовещания и USAID. Важным аспектом этого зарождающегося инструмента в информационной войне является предоставление необходимых властей, технологий, персонала и бюджетной поддержки, чтобы вывести его на передний план кампании по борьбе с экстремистской идеологией во всем мире, а не только в ИГИЛ. Импульс, стоящий за этим центром, является именно тем направлением, которое необходимо, чтобы включить уравновешивание прямой кампании с экстремистскими сообщениями с содействием единомышленникам-партнерам и неправительственным группам, добавляющим доверия к сообщениям.[4] Хотя в первую очередь он ориентирован на встречные сообщения с целью увеличения числа дезертирских групп экстремистов и упреждения вербовки, он в основном ориентирован на ИГИЛ и носит ответный характер.

Возвращаясь к модели холодной войны, Центру глобального взаимодействия нужны дополнительные полномочия с независимостью действий, аналогичные информационному агентству США времен холодной войны. USIA было независимым агентством, которое централизовало информационную кампанию стратегического уровня против Советского Союза, но было закрыто в 1999 году из-за бюджетных мер.[5] Более подробное моделирование Глобального центра взаимодействия после этого станет более полным шагом к расширению возможностей текущей совместной межведомственной попытки.

Усилия по обмену сообщениями не могут быть включены исключительно в официальные заявления западных правительств, публичные выступления и общие усилия соответствующих отделов по связям с общественностью или, когда за границей с иностранной аудиторией, операции по поддержке военной информации (бывшие Психологические операции). В сочетании с этими ключевыми усилиями и усилиями скоординированных усилий по установлению контактов с партнерами, такими как усилия Глобального центра взаимодействия, необходимо использовать поощряемые и поддерживаемые неправительственные методы.Это увеличит количество сообщений, но разнообразит их, повысив доверие к СМИ, не зависящим от правительства, хотя и поддерживаемым им. Подобно тому, как правительство финансирует и поддерживает независимые аналитические центры, исследования и усилия по сохранению исторического наследия, в результате которых публикуются исследования, отчеты и литература по этим вопросам, также должны предоставляться гранты, проекты и финансирование для поощрения внешних независимых групп и авторов. добавить к общественной информации под эгидой этих управляемых правительством программ.Они должны включать увеличение стипендий и грантов гражданским учреждениям и организациям в дополнение к аналогичным программам, спонсируемым государством. Результатом того, что частные, гражданские учреждения и частные лица продвигают желаемые ключевые сообщения вместе с официальными продуктами, спонсируемыми правительством, будет экспоненциально увеличивать положительный эффект в плане доверия и в целом. Размножение мысли и простое усиление голоса имеют большое значение.

Три аспекта являются неотъемлемой частью успешной информационной войны: четкое послание, чтобы убедить нерешительных, вдохновить и убедить сторонников в поддержке, и, наконец, обескуражить и подорвать решимость сообщения оппонента.Вернемся к Вестминстерской речи Черчилля «Основы мира»: «Когда американские военные приближаются к какой-то серьезной ситуации, они обычно пишут в начале своей директивы слова« общая стратегическая концепция ». В этом есть мудрость, поскольку она ведет к ясности мысли. В чем же тогда заключается общая стратегическая концепция, которую мы должны вписать сегодня? Это не что иное, как безопасность и благополучие, свобода и прогресс всех домов и семей всех мужчин и женщин во всех странах »[6]. Во время холодной войны Запад знал, где они находятся и как они были правы, и поэтому на них не влияло то, что коммунисты могли сказать или заявить, потому что внутреннее послание было ясным.Информационная война велась агрессивно внутри страны и за рубежом. А Запад выиграл холодную войну. Запад знает, как выиграть эту войну. До тех пор, пока открыто не заручится народной поддержкой с четким посланием, позволяющим эффективно направлять контр-сообщения и демонтировать противостоящую идеологию путем определения целевой аудитории и убеждения ее против экстремистов, тактическая победа будет продолжаться только в боевых конфликтах с перестрелкой. продолжается почти два десятилетия. Центр глобального взаимодействия Госдепартамента — это небольшое начало, но он решает лишь часть проблемы — ничего о достижении внутреннего консенсуса — и слишком сведен к минимуму по сравнению с другими «инструментами» в войне с экстремистской идеологией.Информационная война должна быть главным фронтом для победы, и поэтому ее необходимо надлежащим образом поддерживать и проводить; завоевывая разочарование, убеждая их, что это лучше для них и их гарантированного будущего, и не извиняться за то, почему это так и почему враг не только неправ, но и неблагоприятен для их личного блага. В этот момент фокус может сместиться, позволяя сосредоточиться на физическом устранении оставшейся приверженности противоположной точке зрения. Пока чаша весов не переместится с доминирования экстремистов в пользу недовольных, все, что останется, — это просто убивать новых и старых приверженцев экстремистских взглядов.

Конечные ноты

[1] Сэр Уинстон Черчилль, речь «Основы мира», произнесенная в Вестминстере 5 марта 1946 года, текст Международного общества Черчилля, https://www.winstonchurchill.org/resources/speeches/1946-1963-elder-statesman / the-sinews-of-peace, по состоянию на 3 мая 2017 г.

[2] Джон Уильямс, «Даиш по борьбе с сообщениями», в Special Warfare , июль-декабрь 2016 г., стр. 47.

[3] Уильямс, «Даиш, отправляющий встречные сообщения», стр.47.

[5] Джон А. Нэгл, Knife Fights: A Memoir of Modern War in Theory and Practice , (New York: Penguin Books, 2015), pp. 135-136.

[6] Черчилль, речь «Основы мира» в Вестминстере, 5 марта 1946 года.

Идет информационная война. Готовы ли мы к этому?

Агентство интернет-исследований, российская ферма троллей, обвиняемая во вмешательстве в выборы в США, использовала этот сценарий. Их деятельность началась примерно в 2013 году, продолжилась до выборов 2016 года и даже увеличилась на некоторых платформах, таких как Instagram, в 2017 году.Операция охватила сотни миллионов пользователей в Facebook, Twitter, Vine, YouTube, G +, Reddit, Tumblr и Medium. Веб-сайты были созданы для распространения контента обо всем, от социальных проблем до проблем, связанных с войной, окружающей средой и ГМО. Аккаунты в Твиттере маскировались под местные новостные станции. Петиции WhiteHouse.gov были приняты во внимание. Мероприятия Facebook были продвинуты, и с активистами связались лично через Messenger, чтобы вывести операцию на улицы.

Кампания ИРА была направлена на использование социальной и особенно расовой напряженности.Несмотря на заявление YouTube о том, что контент, найденный на его платформе, «не был нацелен на какой-либо конкретный сектор населения США», большинство из них касалось вопросов, важных для черного сообщества, в частности стрельбы с участием офицеров. . Сотням тысяч американцев понравились страницы в Facebook с такими названиями, как Blacktivist, Heart of Texas и Stop All Invaders. Количество явно политического содержания, в котором упоминались кандидаты, было небольшим, но объединяющим в своем негативном отношении к кандидатуре госсекретаря Клинтон.В контенте, нацеленном на левых, это включало сообщения, направленные на снижение явки чернокожих избирателей или на изображение госсекретаря Клинтон в негативном свете по сравнению с Джилл Штайн или сенатором Берни Сандерс. И почти через два года после выборов 2016 года только социальные сети, в которых проводилась эта кампания, могут оценить ее влияние.

ИРА была не единственным противником, нацеленным на американских граждан в Интернете. Взаимодействие с социальными сетями стало общепризнанным в 2014 году, когда ИГИЛ учредило виртуальный халифат; дебаты о том, что делать, показали, что никто не отвечает.Эта путаница сохраняется даже по мере роста угрозы: Wall Street Journal недавно сообщил, что частная разведывательная компания Psy-Group продавала свою способность проводить аналогичные операции по влиянию, чтобы повлиять на выборы 2016 года.

Социальные платформы начали принимать меры по сокращению распространения дезинформации. Эти шаги, некоторые из которых были вдохновлены предыдущими техническими слушаниями, являются хорошим началом. Но по мере изменения функций и защиты платформы решительные противники будут разрабатывать новую тактику.Мы должны предвидеть рост неправомерного использования менее ресурсоемких социальных платформ и рост использования одноранговых зашифрованных служб обмена сообщениями. Будущие кампании будут дополняться использованием знающих или ничего не подозревающих людей, через которых государственные деятели будут фильтровать свою пропаганду. И мы должны предвидеть внедрение новых технологий, таких как видео («дипфейки») и аудио, производимые искусственным интеллектом, чтобы дополнить эти операции, в результате чего людям будет все труднее доверять тому, что они видят.

Эта проблема — одна из определяющих угроз нашего поколения. Операции влияния используют разногласия в нашем обществе, используя уязвимости в нашей информационной экосистеме. Они пользуются нашей приверженностью свободе слова и свободному распространению идей. Платформы социальных сетей не могут и не должны быть единственными защитниками демократии и общественного дискурса.

В краткосрочной перспективе наше правительство, гражданское общество, политические организации и социальные платформы должны уделять первоочередное внимание немедленным действиям по выявлению и устранению кампаний влияния и просвещению общественности перед выборами 2018 года.В более долгосрочной перспективе настало время для обновленной глобальной доктрины информационных операций, включая четкое делегирование ответственности в правительстве США. Мы должны придерживаться нормативных и надзорных рамок, необходимых для обеспечения подотчетности частных технологических платформ и чтобы они продолжали делать все возможное для смягчения проблемы на наших частных общественных площадях. И нам нужны структуры для сотрудничества между государственным и частным секторами; официальные партнерские отношения между охранными компаниями, исследователями и правительством будут иметь важное значение для выявления операций влияния и злонамеренных нарративов до того, как они достигнут широкого распространения.

Наконец, мы должны согласиться с тем, что решение о том, как вести информационную войну, не должно быть партизанским вопросом. Как заявила сенатор Камала Харрис во время слушаний, мы все являемся частью большой американской семьи. «Что нас объединяет, так это любовь к стране и вера в то, что мы, американцы, должны нести единоличную ответственность за выбор наших лидеров и судьбу нашей демократии, а также за то, кто будет президентом Соединенных Штатов. Кто-то еще вошел в дом этой страны и манипулировал нами…они спровоцировали нас, и они пытались настроить нас друг против друга ». И, как и в любой семье, мы не всегда можем нравиться друг другу, но мы можем объединиться ради правого дела. В данном случае для защиты нашей демократии.

Еще больше великих рассказов

Победа в словесной войне: информационная война в Афганистане

Поскольку американские военные реагируют на террористические атаки 11 сентября, вполне понятно, что большое внимание мы уделяем ракетам и боевым самолетам, которые в настоящее время поражают цели в Афганистане.Но, возможно, более важным для успеха операции «Несокрушимая свобода», чем огонь любого оружия, будет использование слов, изображений и идей для создания обстановки, благоприятной для победы. Военные планировщики называют это информационной войной.

К сожалению, хотя США выигрывают важнейшую битву за восприятие у себя дома, еще не ясно, выигрываем ли мы там, где это важно, в Афганистане. Чтобы полностью преуспеть в предстоящих операциях, США и их союзники должны быть в состоянии реализовать стратегию средств и сообщений, которая изменяет конфликт и использует преимущества ранее существовавших расколов в Талибане.

В статье обсуждается роль информационной войны, текущая обстановка в Афганистане, а затем ключевые элементы успешной кампании. Он сосредоточен на военной стороне Афганистана. Но многие из тех же уроков можно применить к политическому измерению и более широкой потребности в публичной дипломатии в других частях региона.

Информационная война

Исходя из учений Сунь-Цзы, информационная война — это наступательное и защитное использование информации и информационных систем для отказа, использования, искажения или уничтожения знаний, коммуникаций и воспринимаемого доступа и процессов злоумышленника.Он разработан для получения почти бесплатных преимуществ перед своими противниками. Он может быть дополнением или заменой традиционных боевых действий. К сфере информационной войны относятся психологические операции, которые предназначены для воздействия на отношение и поведение противника, влияя на достижение политических и военных целей. В частности, они стремятся ниспровергнуть волю населения и солдат в полевых условиях, а также власть тех, кто командует.

Американские военные имеют неоднозначную историю использования информационных войн в последнее время. Основными соответствующими подразделениями являются группы психологической помощи в составе армейского спецназа и 193-е крыло специальных операций, подразделение воздушной национальной гвардии Пенсильвании. 193-й летает на самолетах EC-130 (также известных как Commando Solos), по сути, транспортных самолетах, переоборудованных для создания помех и передачи радио- и телевизионных сигналов. Во время войны в Персидском заливе 1991 года их усилия, в том числе радиопередачи над Кувейтом, удерживаемым Ираком, помогли подготовить поле битвы, побудив большое количество иракских солдат дезертировать или сдаться.До вторжения в Гаити в 1994 году самолеты транслировали радио- и телепередачи свергнутого президента Жана-Бертрана Аристида, в которых объяснялась ситуация и что миссия американских солдат заключалась в восстановлении демократии. Они также сбросили портативные радиоприемники, чтобы сообщение было услышано среди широких слоев населения.
Напротив, результаты информационной войны во время войны в Косово 1998 г. имели ограниченный успех. НАТО никогда полностью не координировало свои операции по информационной войне, чтобы увязать их с более традиционными военными операциями.Ему также никогда не удавалось заглушить сербскую пропаганду. Точно так же во время геноцида в Руанде в 1994 году была упущена отличная возможность для информационной войны. Самолеты Commando Solo не использовались для глушения радиопередач, призывающих и координирующих геноцид, в первую очередь из-за юридических опасений, что это может представлять собой вмешательство в суверенитет другой страны. Однако конвенция ООН о геноциде должна была перевесить любые подобные опасения по поводу законности таких операций, как это сделали бы сегодня конвенции ООН против терроризма и прошлые постановления Международного суда.

Общая идея заключается в том, что средства информационной войны могут успешно применяться при определенных условиях. Сообщение должно быть доступно целевым группам. Он должен доминировать, а не находиться в невыгодном положении, конкурируя с другими источниками информации. Это касается как частоты сообщений, так и надежности источника. Сообщение также должно найти восприимчивую аудиторию. Он должен соответствовать местной культуре и окружающей среде, а также приоритетам целевой аудитории.

Настройка

При разработке стратегии информационной войны необходимо учитывать два важных элемента: характер оппозиции и ее нынешний контроль над информационной средой.

С точки зрения информационной войны, ключевым аспектом талибов является то, что они подвержены определенным разногласиям. Руководство Талибана никогда не было по-настоящему сплоченным игроком, но больше отражает характер его быстрого захвата большей части Афганистана в 1994-96 годах. В движении есть два основных потенциальных перелома. Первый — между относительно умеренными и более ортодоксальными фракциями внутри первоначального Талибана. Второе и, возможно, более важное, заключается в том, что талибы смогли быстро захватить власть благодаря включению местных полевых командиров и командиров, которые были либо куплены, либо дезертированы другими группами моджахедов.Следовательно, есть также раскол между новыми членами, которые присоединились из соображений целесообразности, и первоначальными лидерами Талибана.

Однако, несмотря на эти подразделения, информационная среда, предшествовавшая авиаударам США, была довольно необычной и, таким образом, не была позитивной с точки зрения США. Движение «Талибан» безоговорочно контролировало источники информации внутри Афганистана. Благодаря его контролю над средствами массовой информации немногие афганцы, в том числе, что наиболее важно, их солдаты в полевых условиях, имеют доступ к внешним средствам массовой информации.Таким образом, многие не знают ни о террористических атаках 11 сентября, ни о причинах недавней обеспокоенности США по поводу их собственной страны. После запрета телевидения почти никто не смог увидеть масштабы разрушений в Нью-Йорке.

Те, у кого есть доступ к радио, напротив, были только адресатами вызывающих речей, произносимых режимным радио Шариат (что означает «исламский закон»). Эти передачи заложили основу для понимания конфликта и вызвали сильные эмоции.Единственной точкой постоянного сплочения в истории Афганистана было объединение различных племен для изгнания захватчиков, от персов и англичан до Советов. Радиопередачи талибов изображали требования США к их стране, соответствующие этой длинной череде посторонних, пытающихся вмешаться в их собственные местные дела. Доминирующим посылом было то, что США были еще одной имперской державой, нацеленной на Афганистан.

Изменение окружающей среды

В последние дни U.С. и его союзники начали сопротивляться в этой битве восприятия. Будет ли это слишком мало или слишком поздно, еще неизвестно.

Элементы информационной кампании включают как средства, так и сообщения. Первым шагом в кампании был демонтаж вышек радиопередачи талибов. Это произошло в течение первой недели. Учитывая отсутствие стратегических целей внутри страны, можно было бы надеяться, что это произошло в первые часы, поскольку они представляли собой критический узел в контроле Талибана.В какой-то момент после этого с афганским населением были установлены ограниченные каналы связи. Можно было бы также надеяться, что они начались раньше, возможно, даже до атак, чтобы противостоять исходным предположениям целевой аудитории.

Операции теперь включают в себя прерывистые радиопередачи (остальные передачи — местную музыку) на местных языках пуштун и дари, а также распространение листовок. Набор из восемнадцати сценариев, которые теперь доступны в Пентагоне, составляют основную часть сообщения.Они нацелены на мирных жителей, лидеров талибов и солдат в полевых условиях. На данный момент у нас нет сообщений о том, что перезаряжаемые радиостанции сбрасываются населению, находящемуся в пути или вне связи, как это было во время операции на Гаити. Надеюсь, это произойдет в ближайшем будущем, чтобы привлечь более широкую аудиторию.

Сообщение

Хотя средства важны, в конечном итоге наш успех будет определяться посланием. Он должен быть тщательно обработан, учитывая местную ситуацию и любые точки излома.Для успешной информационной кампании потребуются три элемента, каждый из которых направлен на изменение парадигмы понимания конфликта. Похоже, что некоторые из них происходят в полной мере, а некоторые нет. Важное значение будет иметь постоянная тесная координация между целевой стороной и информационной стороной.

Во-первых, надо переделать врага. Предпринимается попытка обратить вспять афганский национализм, вместо того чтобы сосредоточить внимание на США, как того хотелось бы Талибану, к тому, чтобы вместо этого обратить внимание на чрезмерное влияние, которым сейчас пользуются Усама бен Ладен и другие иностранные боевики в Афганистане.

Еще во времена советской войны между местными моджахедами и арабскими бойцами, прибывшими для выполнения своих джихадных обязанностей, всегда существовала серьезная напряженность. Местных афганцев возмущало не только большее богатство «моджахедов Гуччи», но и их дилетантское отношение к боевым действиям. Тщательно управляемая программа должна попытаться расширить этот предшествующий разрыв с целью вбить настоящий клин между ними. Он должен изображать бен Ладена и арабских моджахедов как основную причину любых нынешних бед афганцев.Их следует изображать как нежеланных гостей, которые слишком долго воспользовались афганским гостеприимством и теперь просрочили свой прием. Поскольку удары на тактическом уровне продолжаются, они должны сосредоточиться на тех подразделениях Талибана, которые состоят из иностранных боевиков, таких как 55-я бригада. Их можно скоординировать с трансляциями и выпусками листовок, которые делают акцент на иностранных боевиках и пытаются сеять разногласия в рядах.

Также проводится контраст между делами и словами бен Ладена и талибов.Следует выделить огромное богатство бен Ладена, его деятельность в сфере терроризма и торговли наркотиками, а также повседневную жизнь угонщиков (включая посещение стрип-баров), чтобы показать, что они не всегда практикуют то, что проповедуют. Следует также отметить тот факт, что он и его высшие командиры прячутся в пещерах, в то время как другие платят высшую цену.

Стенограммы также показывают, что между действиями и словами бен Ладена и талибов также проводится контраст, подчеркивая невыполнение талибами своего обещания принести мир и процветание.Его можно развивать дальше, и при этом следует учитывать изменения на местах по мере их развития. Одно целенаправленное сообщение должно быть связано с недавним захватом режимом запасов продовольствия и закрытием пунктов гуманитарной помощи в разгар голода. Затем можно сделать намек на годы оказания продовольственной помощи США, а также на последний пакет помощи. Однако в будущем распределение помощи на местах должно предпочтительно осуществляться через Красный Полумесяц, а не через ООН, чтобы еще больше вызвать сочувствие на местах. Поставки, сбрасываемые по воздуху, также лучше всего координировать с информационными операциями, чтобы максимизировать их влияние.Это будет включать в себя комбинированные продукты питания и брошюры в целевых районах, а также обеспечение того, чтобы товары были тщательно маркированы на местных языках (в нынешних Гуманитарных ежедневных пайках нет).

Второй компонент успешной информационной операции — изменить природу конфликта. Талибан и бен Ладен пытались повернуть любую оппозицию к США как часть джихада и обязанности истинного мусульманина. Противодействие состоит в том, чтобы подорвать их способность говорить от имени Ислама. В передачах и брошюрах подчеркивается, что нападение бен Ладена на невинных мужчин, женщин и детей, в том числе мусульман, явно противоречит учению Корана, а не санкционировано настоящей фетвой.

В частности, задача состоит в том, чтобы в полной мере известить международную коалицию, которая сформировалась против их взглядов, указав, что это не проблема США против ислама или афганского народа, а, скорее, цивилизованный мир против тех немногих кто совершает преступления против человечности. Этот аспект потребует, чтобы вещание на регион не было ориентировано на США. Информационные операции будут безуспешными, если они просто будут содержать заявления руководителей и источников США, которые будут сочтены сомнительными.Скорее, они должны подчеркивать и цитировать многочисленные заявления исламских лидеров со всего мира, как религиозных, так и политических, которые выстроились в линию в поддержку борьбы с терроризмом. Следует подчеркнуть два убедительных примера: заявление правительства Саудовской Аравии, которое обвинило террористов и Талибан в порочении ислама, и фетва, изданная группой видных исламских ученых, которая сочла справедливым наказание террористов.

С момента начала воздушных операций общее молчание, столь далекое от дружественных арабских государств, вызывает беспокойство.Это критически важная область, в которой можно опереться на наших союзников в регионе, как в предоставлении этих голосов, так и в прекращении любых подстрекательских радиопередач, исходящих из их собственных границ. Призывы к таким правительствам взять на себя публичную роль в гуманитарных аспектах кампании могут быть средством, позволяющим связать более робкие режимы с общими усилиями.

Наконец, необходимо изменить конечные цели операции. Постоянный и повторяющийся пункт в стенограммах является причиной нашего беспокойства.Радиопередачи подчеркивают цену атак на Нью-Йорк на личном уровне и сосредотачиваются на тех жертвах, которые вызывают наибольшее сочувствие, например, на убитых мусульманских женщинах и детях. Еще одна область, на которой можно развить это, — это включить заявления американцев афганского происхождения, сообщающие их родственникам о том, что они не были убиты в результате нападений бен Ладена, использованные в качестве мощного косвенного средства убеждения.

Однако все еще остается противодействовать восприятию имперской повестки дня.Будущее вещание должно прояснить цели и позицию вооруженных сил США в отношении будущего правительства Афганистана. К сожалению, это не было полностью разработано просто потому, что неясно, было ли принято политическое решение по этому вопросу.

Суть состоит в том, чтобы прояснить, что цель вооруженных сил США не состоит в том, чтобы навязать какое-либо правительство афганскому народу, как его изображают талибы. Роль Захир Шаха, бывшего короля Афганистана, может быть решающей в этом аспекте. Относительно мирное правление Захира с 1933 по 1973 год теперь вызывает ностальгию утомленных войной афганцев всех национальностей.США должны оказать поддержку Захиру и другим деятелям единства, но будьте осторожны, чтобы не создать впечатление, будто они находятся на воле иностранных правительств.

Поддержка учреждения Лойя джирги может быть средством достижения этого трудного баланса. Лойя джирга — это традиционный афганский парламент с 250-летней историей, который был средством достижения межэтнического единства в прошлые кризисные моменты. Что наиболее важно, это один из немногих институтов, который пользуется какой-либо легитимностью вне зависимости от этнической принадлежности.Захир и многие другие афганские лидеры призвали заменить Талибан Лойя джиргой. Это также учреждение только для афганцев. Поддержка вещания могла бы проиллюстрировать озабоченность по поводу того, что афганцы могут сами определять свою судьбу. Кроме того, многие умеренные в движении «Талибан» в прошлом спокойно поддерживали идею Лойя джирги, обеспечивая еще одну линию возможной эксплуатации.

Этот аспект краткосрочных информационных операций также будет довольно хорошо увязан с долгосрочными целями в регионе.Учреждение Лойя джирги с Захиром в качестве номинального руководителя может стать средством достижения устойчивого мирного процесса, построенного по образцу относительно успешного мирного процесса в Камбодже.

Заключение

Задача по уничтожению ракетных баз и складов оружия — почти легкая часть. Важнейшей задачей в предстоящие дни является продолжение изменения информационной среды и целевых точек разрыва в оппозиции. Отняв у талибов инструменты дезинформации и изменив ситуацию на местах, битва сердец и умов может увенчаться успехом.Он может объединить интересы местного населения против бен Ладена и движения «Талибан», потенциально расколоть руководство «Талибана» и даже помочь сформировать основу для нового мирного процесса в Афганистане.

В конце концов, ни одна битва не должна вестись без использования всего имеющегося в распоряжении оружия. Надеюсь, США в полной мере воспользуются потенциалом информационных операций, необходимых для успеха Enduring Freedom.

НОВАЯ ФОРМА НАРОДНОЙ ВОЙНЫ Вэй Цзиньчэн

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА: НОВАЯ ФОРМА НАРОДНОЙ ВОЙНЫ Вэй Цзиньчэн

КИТАЙСКИЕ ДОКУМЕНТЫ ПО РАЗВЕДЕНИЮ

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА: НОВАЯ ФОРМА НАРОДНОЙ ВОЙНЫ
Wei Jincheng

Эта статья была взята из колонки «Военный форум», «Освободительная армия». Daily, 25 июня 1996 г.

Будущая война, которая может быть спровоцирована нарушением сети финансового сектора, возможна борьба между оцифрованными единиц или шоу двух человек с космонавтом (или роботом) на сцене и аналитический центр за кулисами. Это также может быть взаимодействие в военная, политическая и экономическая области, что затрудняет определение как испытание военной силы, политический аргумент или экономический спор. Все это как-то связано с прорывом современных технологии и революция в военной сфере.

Технологическая революция предоставляет только площадку для противостояния. Только когда эта революция сочетается с военными операции могут принимать характер конфронтации. Некоторые считают, что информационная супермагистраль, Интернет, компьютеры, и мультимедиа синонимичны коммерции, прибыли и коммуникации. На самом деле это далеко не так.

Благодаря современным технологиям произошли революционные изменения в информационная область, например разработка носителей информации и Интернет, позволяют многим принять участие в боевых действиях даже не выходя за дверь.Быстрое развитие сетей превратили каждую автоматизированную систему в потенциальную цель вторжение. Тот факт, что информационные технологии становятся все более актуальными жизни людей определяет, что те, кто принимает участие в информационном войны не все солдаты и что любой, кто разбирается в компьютерах может стать «бойцом» в сети. Аналитические центры, состоящие из неправительственные эксперты могут принимать участие в принятии решений; стремительный мобилизация будет направлена не только на молодежь; информационные отрасли и области будут первыми мобилизованы и вступают в войну; традиционные режимы работы будут претерпевают серьезные изменения; оперативные планы, предназначенные для информации войне будет отдаваться приоритет при разработке и принятии на вооружение; и так далее и так далее.Потому что другие технологии понимают только люди после свадьбы с информационными технологиями и потому что информационные технологии становятся все более социализированными, информационная война — это дело не только вооруженных сил. Существуют условия, которые эффективно облегчают участие общественность в информационной войне.

Руководство по идеям Действие
В век информации совершенно новая концепция операций должна быть учредил. Информация — это «палка о двух концах». В информации возраста, информация — это не только боевое оружие, но и объект востребован противоборствующими сторонами.Количество, качество и скорость передачи информационных ресурсов являются ключевыми элементами в информационное превосходство. Вот почему информация — это не просто новостное и информационное оружие относится не только к такому информационное оружие как высокоточное оружие и оружие радиоэлектронной борьбы. Самое эффективное оружие — это информация сам. Информация может быть использована для атаки на распознавание врага система и информационная система проактивно или реактивно, может остаются эффективными либо в течение короткого времени, либо в течение длительного периода, и может использоваться для атаки врага сразу или после периода инкубация.Следовательно, хорошая защита информации и запуск контратака информационным оружием при атаке станет основные предметы подготовки к войне во время информационного возраст.

Информация носит межкоммуникативный характер, поэтому ее нельзя сгруппированы по секторам или отраслям. Очень неправильно думать, что информация только в военной области стоит держать в секрете, и что информация гражданского назначения не относится к категории секретность. Фактически, если не будут приняты меры безопасности для защиты компьютеров и сети информация может быть потеряна.Точно так же, если мы думаем, что это дело разведки и служб безопасности по добыче вражеских информации и что она не имеет ничего общего ни с кем, мы бы упустите хорошую возможность выиграть информационную войну.

В марте 1995 года пекинская школа Цзиншань построила кампус. сеть с 400 ПК, дизайн «интеллектуального здания» и мультимедийные технологии. В школе проводится 10 процентов курсов. через компьютеры; студенты берут книги из библиотеки через компьютеризированная поисковая система; и эксперименты проводятся с демонстрации на основе систем мультимедийного моделирования.Этот иллюстрирует в микромире многие информационные сети, которые наши страна построена собственными силами. Более миллиона ПК были проданы в Китае в 1995 году, и ожидается, что эта цифра достигнет 2,7 миллионов в 1996 году. Столкнувшись с тенденциями сетевой эпохи, если мы рассмотрел эти изменения только с гражданской точки зрения и сделал никаких военных приготовлений, мы, несомненно, окажемся предвзятыми и недальновидный.

Информационная война зависит от целостности Информационная система
Информационная война полностью отличается от общепринятой концепции наведения на цель и уничтожения ее пулями, или командиры полагаются на изображения и картинки, полученные визуальным обнаружения и с оборудованием дистанционного зондирования для проведения операций с карты или песчаного стола.Многомерный, взаимосвязанный сети на земле, в воздухе (или в космическом пространстве) и под водой, а также терминалы, модемы и программное обеспечение — это не только инструменты, но и оружие. Народная война в таких условиях была бы сложный, широкий и изменчивый, с более высокими степенями неопределенность и вероятность, требующая полной подготовки и продуманная организация.

Информационная война обходится недорого, поскольку страна-противник может получить парализующий удар через Интернет, а вечеринка на принимающая сторона не сможет сказать, детская это шалость или атаковать врага.Эта характеристика информационной войны определяет, что каждый участник войны имеет более высокое чувство независимость и большая инициативность. Однако если организация неадекватны, каждый из них может вести свои битвы и не может формировать совместные силы. Кроме того, Интернет может генерировать большое количество бесполезная информация, занимающая ограниченные каналы и пространство и блокирует действие собственной стороны. Следовательно, только принеся соответствующие системы и объединение человеческого интеллекта с искусственный интеллект при эффективной организации и координации может мы топим наших врагов в океане информационного наступления.

Народная война в контексте информационной войны ведется сотни миллионов людей, использующих современную информацию открытого типа системы. Потому что традиционный способ промышленного производства изменился с централизации на рассредоточение и коммерческую деятельность распространились из городских районов в сельские районы, методы работы и способы взаимодействия в первоначальном смысле все чаще информационная. Политическая мобилизация на войну должна опираться на информационные технологии, чтобы стать эффективными, например, путем создания и распространение программного обеспечения для политической мобилизации через Интернет, отправка патриотических сообщений электронной почты и создание баз данных для традиционное образование.Таким образом, современные технические средства массовой информации могут быть полностью и открытость и эффект распространения Интернета могут быть расширен, чтобы помочь политической мобилизации оказать свое тонкое влияние.

Короче говоря, смысл и значение народной войны имеют коренным образом изменились в век информации, и возможности людей проявление инициативы и случайное участие в войне выросла. Этническая подпись и географическая отметка на информационная война более выражена, а применение стратегий более скрытный и непредсказуемый.

Информационная конфронтация будет направлена на достижение ощутимых результатов. мир через нематериальную войну, поддержание мира оборудования через программную конфронтацию, сдерживание и шантаж враг с преобладанием владения информацией. Кровавый тип войны будет все чаще заменяться спором за, и противоборства, информация.

Концепция народной войны былых времен непременно сохранится быть обогащенным, улучшенным и обновленным в информационную эпоху. на новой форме.Мы верим, что любой мудрый военный эксперт приедет на такой же вывод.

Взгляд Китая на будущие войны
[National Defense University Press, 1996]

текстовых сообщений из ада: сдерживание и информационная война

В июле 2018 года полковник Лиам Коллинз написал оценку российской радиоэлектронной борьбы на Украине. В особенно интенсивном разделе он подробно рассказал, как российские войска нацелились на сотовые телефоны украинских солдат:

При одной тактике солдаты получают сообщения, в которых говорится, что они «окружены и брошены».Через несколько минут их семьи получают текстовое сообщение: «Ваш сын погиб в бою», что часто побуждает к звонку или текстовому сообщению солдатам. Через несколько минут солдаты получают еще одно сообщение, в котором им приказывают «отступить и жить», после чего следует артиллерийский удар по тому месту, где была обнаружена большая группа [сотовых телефонов].

СМИ и статьи о российской информационной войне цитировали это сообщение и это событие конкретно. По словам Коллинза, эта тактика одновременно «производит психологические и кинетические эффекты.”

Многое из того, что Коллинз описал в Украине, не было новым в войне. Военные давно используют пропаганду, чтобы побудить комбатантов сдаться или оказать влияние на гражданское население. Военные нацелены на комбатантов с помощью сигналов, которые они генерировали задолго до изобретения сотового телефона. В прошлом пропагандистские усилия часто обращались даже к тоске по дому и семейным заботам комбатантов.

Новым в этой тактике, однако, было то, что развитие информационных технологий позволило государству использовать психологическую войну против гражданской семьи солдата во время активной атаки на поле боя.Это открыло совершенно новую сферу электронной и информационной войны — мир, в котором не только гражданское население в целом становится объектом пропаганды, но и семьи конкретных комбатантов в реальном времени, несмотря на то, что они находятся далеко от фронта. Можно представить себе такой вид войны, доведенный до крайности: члены семьи получают по электронной почте дразнящие письма с изображениями или видеозаписями удара беспилотника по позиции их близких или аудиозаписью смерти их солдата, записанной на мобильный телефон после артиллерийского удара.

Коллинз предложил несколько конкретных способов смягчить последствия этой способности, и любые военные поступили бы разумно, чтобы подготовить свои силы к такого рода войне. Я, однако, утверждаю, что правительство Соединенных Штатов должно сделать еще один шаг: сейчас оно должно решить, что оно не будет использовать эту тактику, и заявить о своем публичном обязательстве установить норму, запрещающую использование радиоэлектронной борьбы для прямого воздействия на семьи вражеских комбатантов. . Обещая воздерживаться от использования такой тактики и побуждать другие страны взять на себя такое же обязательство, цель будет заключаться в том, чтобы в конечном итоге сформировать новую норму обычного международного права.Это также оказалось бы стратегически разумным для Соединенных Штатов.

Стратегический компромисс на пути к ограничению

Развитые вооруженные силы с надежной сигнальной инфраструктурой и средствами, вероятно, имеют возможность эффективно использовать эту тактику. Настоящий вопрос в том, стоит ли проявлять сдержанность. Чтобы оправдать такую сдержанность со стратегической точки зрения, должна быть получена некоторая выгода за счет альтернативных издержек.

Однако каковы альтернативные издержки сдерживания в этом случае? Немного.Воздержание от нападения на семьи комбатантов не наносит соответствующего ущерба их инфраструктуре или активам сигнализации, в отличие от того, как отказ от применения химического оружия фактически исключает боеприпасы из арсенала. Он также не связывает руки военных с точки зрения использования сотовых телефонов для регулярного наведения на поле боя или других информационных операций. Реальная потеря в выборе не нацеливаться на семьи комбатантов с помощью радиоэлектронной борьбы заключается в небольшом сокращении набора психологических инструментов, доступных военным планировщикам.

По другую сторону стратегической книги, отказ от нападения на семьи комбатантов с помощью радиоэлектронной борьбы будет способствовать гуманитарному ведению войны. За последние семьдесят лет сторонники международного гуманитарного права добились успеха в установлении норм и договоров, чтобы попытаться сделать вооруженный конфликт, каким бы неизбежным он ни был, менее вредным как для сражающихся с ними комбатантов, так и для пострадавших от них гражданских лиц. Эта сдержанность также будет не первым случаем, когда Соединенные Штаты добровольно откажутся от военного потенциала; пожалуй, самый известный пример — запрет химического оружия.Несмотря на ограничение собственных возможностей, такой шаг принесет Соединенным Штатам два важных преимущества.

Во-первых, сдержанность укрепит союзы и потенциал создания коалиций. Многие из ключевых союзников Соединенных Штатов твердо привержены гуманитарному поведению в условиях конфликта. Лидерство Соединенных Штатов в этой области оказывает важное влияние на их способность поддерживать свои коалиции. Например, исследование, которое проверило все межгосударственные конфликты с 1900 по 2003 год, показало, что демократические государства готовы принуждать союзников к соблюдению закона войны.Важно отметить, что в этом исследовании особо отмечалось, что «данные опроса показывают, что поддержка Соединенных Штатов третьими сторонами общественности частично определяется поведением Соединенных Штатов и их союзников во время войны». Обязательство воздерживаться от действий, подобных тем, что Коллинз обсуждал на Украине, может, таким образом, напрямую повлиять на способность Соединенных Штатов создавать и поддерживать военные коалиции. Это особенно важно в то время, когда американская оборонная политика делает упор на более сильную опору на союзников.

Во-вторых, сдержанность усиливает информационные операции США на поле боя. Возможно, парадоксально, но заявление о том, что Соединенные Штаты будут воздерживаться от радиоэлектронной борьбы с участием семей комбатантов, усилит их собственные информационные операции в вооруженных конфликтах. Соединенные Штаты ранее использовали свою репутацию страны, уважающей права человека и право вооруженных конфликтов, в своих интересах на поле боя. Во время войны в Персидском заливе Соединенные Штаты начали кампанию по распространению листовок, призывающих к сдаче и напоминающих иракским солдатам, что с ними будут обращаться с уважением и в соответствии с международным правом.Приверженность Соединенных Штатов гуманитарному поведению во время войны делала такую капитуляцию более вероятной.

Логика односторонних действий

Даже если разработка такой нормы имеет стратегический смысл, почему Соединенным Штатам следует действовать в одностороннем порядке, делая решительное заявление о воздержании от использования радиоэлектронной борьбы против семей комбатантов? Во-первых, как обсуждалось выше, Соединенные Штаты получат две стратегические выгоды, даже если другие правительства не последуют их примеру и не сделают это общепринятой нормой.

Во-вторых, международное право создается государствами не только в процессе заключения договоров, но и на практике. Государство, которое устанавливает новый принцип международного права или обычая, может проложить путь для других государств. Хорошим примером этого процесса является оговорка «не желает или не может» принципа суверенитета в праве войны. Традиционно международное право считало суверенитет каждой страны неотъемлемым. Соединенные Штаты были первым государством, которое выступило за исключение, когда государства не смогли отследить внутренние угрозы, но сегодня это делают еще десять, включая многие страны НАТО и Россию.

За односторонние действия приходится платить. Соединенные Штаты будут связывать себе руки по своей прерогативе в одиночку. Но только в результате односторонних действий мяч может покатиться. Как только Соединенные Штаты выступят с публичной позицией, они могут начать побуждать союзников присоединиться к ним, лоббировать другие государства и работать над более масштабными усилиями, такими как договор.

Учитывая относительно небольшой компромисс в ограничении информационной войны в этой конкретной области, Соединенным Штатам следует провести резкий контраст с тем, что произошло на Украине, и взять на себя обязательство воздерживаться от тактического использования семей комбатантов таким образом, как вопрос политики.Это имеет стратегический смысл для усиления его способности создавать коалиции и проводить информационные операции на поле боя. Сотовые телефоны на поле боя уже стали обычным явлением, и прогресс технологий будет только продолжать расширять возможности достижения тыла за линией фронта. Чтобы добиться максимального эффекта, самое время действовать, прежде чем такой вид нацеливания станет широко распространенным.

Лукас Скарассо — студент юридического факультета Джорджтаунского университета и редактор журнала Journal of National Security Law and Policy .Он имеет степень магистра международной безопасности Университета Джорджа Мейсона.

Изображение предоставлено: Pfc. Лори Эллен Шуберт, армия США

Реальность войны должна определять информационную войну | Proceedings

«Задача ВМС США — убивать людей и разрушать вещи», — с кривой улыбкой заявил старший начальник. Только что окончив обучение, мы застенчиво ответили, что миссия ВМФ — «контролировать море» или «защищать интересы Америки за границей».Позже я понял, что наши ответы были лучше, чем его. Насильственные действия — это один из способов выполнить миссию; это не цель. Тем не менее, это был наш первый день на борту, и старший начальник хотел предупредить нас о реалиях и опасностях выбранной нами профессии. Эта простая мудрость старой соли раскрывает фундаментальную истину. Военное применение орудий войны — это различие, которое необходимо учитывать при определении того, что такое «информационная война», а что нет.

The U.С. военные сталкиваются с серьезными проблемами, если не с кризисом, в информационной войне. Время восхищаться проблемой давно прошло. Министерство обороны (DoD) в настоящее время не имеет установленного определения информационной войны, равно как и операционных теорий информационной войны, выходящих за рамки узко определенных концепций, таких как кибернетические операции или операции влияния. Что еще более важно, информационная война — это сирота Пентагона; никто не отвечает. В качестве первых шагов по устранению значительных недостатков информационной войны Министерство обороны должно немедленно: 1) определить «информационную войну», 2) разработать операционную концепцию информационной войны и 3) подчинить отдельные организации под назначенным лидером для информационной войны.

Информационная война должна быть повышена до уровня, сравнимого с воздушной или морской войной, улучшая критические наступательные и оборонительные возможности в оперативном боевом пространстве. Функции информационной войны дополняют, а не заменяют функции огневой мощи, маневра и защиты. Пентагон укоренился в устаревших представлениях о войне индустриальной эпохи, где информационные возможности играют лишь вспомогательную роль для механизированной войны.

Тем временем потенциальные противники развивают концепции ведения войны для информационной эпохи.Россия и Китай организуют и развивают возможности для военных действий на основе своих концепций «информационного противостояния» и «информационной войны». То, что эти стратегические конкуренты внедрили термин «информация» в свои концепции ведения войны, кажется, упускают из виду лица, принимающие решения в США.

Статус

DoD в области информационной войны был резюмирован заместителем председателя Объединенного комитета начальников штабов генералом Джоном Хитеном в сентябре 2020 года, когда он прокомментировал разработку новой концепции совместной войны Министерства обороны США: «Информационное преимущество будет критическая часть.. . Но сейчас я не совсем понимаю, как мы собираемся задокументировать, что такое информационное преимущество ». Чтобы понять будущее, основанное на информационной войне, Пентагону следует изучить его прошлое. Это было здесь раньше.

Определение информационной войны

Существенная проблема, связанная с любым обсуждением информационной войны, заключается в том, что этот термин не определен Министерством обороны, что приводит к любому количеству интерпретаций. Среди наиболее проблематичных вариантов информационной войны есть те, которые описывают ее как бескровную попытку, имеющую все отношение к информации, но, казалось бы, не имеющей ничего общего с войной.Вмешательство в выборы может представлять серьезную угрозу национальной безопасности, но это не война.

«Война» может быть определена широко, чтобы включать практически любую деятельность, предпринимаемую одной группой для ослабления или уничтожения другой. Однако применение драматического суффикса «войны» к экономике, политике или социальным вопросам — отвлекающая гипербола. В любой другой области — в воздухе, на море или на суше — война четко определяется как связанная с вооруженным конфликтом, насилием и разрушениями. Информационная война не должна быть исключением.

Томас Рона ввел термин «информационная война» в 1976 году. Он оценил, что информационная война возникла из информационных систем оружия и военных операций, контролируемых в огромном пространстве сражений в реальном времени. В исследовании Роны для Управления по оценке сети Министерства обороны, Оружейные системы и информационная война , отмечается:

Необходимость систематического распознавания и использования этой информационной войны как наложенной на более видимый физический аспект военной готовности и боевых действий и переплетения с ним является, возможно, наиболее важным посланием этого исследования.

Предсказания Роны об информационной войне 45 лет назад стали реальностью. Информационные технологии, определяющие и интерпретирующие пространство сражений, переплетены и неразрывно связаны с физическим пространством. Интеллектуальное оружие использует информацию для навигации по миру и поиска целей. Соревнования в области боевой информации частично совпадают с операциями в наземной, морской, воздушной и космической областях, так же как и эти области перекрываются друг с другом.

Я предлагаю определения информационной войны и информационного преимущества ниже, поскольку они относятся к вооруженному конфликту в физическом пространстве и установленному Министерством обороны США определению «информационного превосходства», которое, в частности, обозначается как «оперативное преимущество»:

Информационное превосходство : Операционное преимущество проистекает из способности собирать, обрабатывать и распространять непрерывный поток информации, используя или отрицая способность противника делать то же самое.

Информационная война : Наступательные и оборонительные действия в физическом и виртуальном пространстве, которые обеспечивают и защищают способность дружественных сил получать доступ, обрабатывать и передавать информацию, которые также отрицают, используют, искажают или уничтожают способность сил противника использовать информацию.

Информационное преимущество : Преимущество, при котором военные силы используют быстрый доступ к более подробной и всеобъемлющей информации, чем у противника, для большей осведомленности, принятия решений и действий на стратегическом, оперативном или тактическом уровнях войны.

Оценка информационного преимущества мало чем отличается от оценки преимущества в любой другой боевой дисциплине на любом другом уровне войны. Например, можно оценить военное преимущество, сравнивая дальность действия дуэльных артиллерийских батарей, возможности ракетного залпа и противоракетной обороны или ударные возможности боевых сил против средств предотвращения доступа противника. В примере, относящемся к информационной войне, если противник развертывает ложные цели, информационное преимущество переходит к дружественным силам, если их разведка, наблюдение и разведка (ISR) могут отличить ложные цели от реального оборудования.В бою на оперативном уровне информационное преимущество получает командир с превосходной осведомленностью о боевом пространстве благодаря интегрированной ISR и сети связи, которая может эффективно распределять информацию о боевом пространстве между дружественными силами и направлять решительные действия против врага. Информационное преимущество будет еще более усугублено, если вражеские ISR и коммуникационные сети будут деградированы, а осведомленность о боевом пространстве подорвется из-за обмана, радиоэлектронной войны, киберопераций и кинетических атак на информационные каналы и узлы.

Что касается цикла «наблюдение-ориентирование-решение-действие» полковника ВВС Джона Бойда («цикл OODA»), информационное преимущество получает цикл OODA, который получает больше информации, принимает более обоснованные решения и предпринимает более быстрые действия. Использование цикла OODA ведет к более активному обсуждению когнитивной войны и будущего, в котором восприятие, познание и буква «D» — решение (принятие решения) — становятся конечными целями в конфликте. Если оставить это в стороне, наступательная и оборонительная информационная война в континууме OODA в сочетании с более традиционными боевыми действиями в конечном итоге обеспечит основу для концепций когнитивной войны и развития возможностей.

Оперативная концепция информационной войны

Военные США находятся на пороге будущего, в котором адаптивные сети реагируют на угрозы в режиме реального времени, а возможности когнитивной радиоэлектронной борьбы атакуют подвижные формы волны противника. Связь США будет перемещаться по частотам, чтобы учитывать как дружественные, так и вражеские действия в электромагнитном спектре. По мере того как интеллектуальное оружие, управляемое информацией, летит вниз, физический и виртуальный обман будет иметь значительное влияние на соревнования по залпам, поскольку ловушки и призрачные следы потребляют дорогие и дефицитные боеприпасы.Несмотря на очевидную потребность в стратегии организации этого сложного информационного водоворота, у вооруженных сил США в настоящее время нет всеобъемлющей стратегии информационной войны против ближайшего конкурента.

Министерство обороны должно немедленно разработать комплексную оперативную концепцию информационной войны, которая объединяет возможности связи и ISR с традиционными элементами информационной войны. ¹ Эти традиционные элементы включают операции компьютерных сетей («кибер»), радиоэлектронную борьбу («операции с электромагнитным спектром»), оперативную безопасность, военный обман, психологические операции и физические атаки на информационные процессы.Все эти элементы признаны в нынешней военной доктрине США, но концептуально дезагрегированы.

Совместная концепция работы в информационной среде от 2018 г. (JCOIE) не предлагает ничего для достижения значимых эффектов информационной войны в боевых действиях. JCOIE в основном занимается стратегическими коммуникациями — манипулированием и использованием информации для управления повествованием в конфликте, что в конечном итоге приводит к достижению стратегических результатов.Формирование восприятия и отношения — необходимое мероприятие в мире, управляемом СМИ. Однако такие усилия больше похожи на общественные или гражданские дела и стоят отдельно от концепции информационной войны, как определено здесь, которая фокусируется на создании оперативных эффектов в бою.

Поскольку Министерство обороны переориентирует на конкуренцию с Россией и Китаем, ему следует тщательно проанализировать уроки предыдущего поколения после последнего соревнования великих держав. После холодной войны американская концепция командно-административной войны (C2W) объединила традиционные элементы информационной войны, чтобы «отказывать в информации, влиять, ухудшать или уничтожать возможности противника C2, одновременно защищая возможности дружественного C2 от таких действий.Доктрина C2W середины 1990-х, объединяющая информационный контроль для поддержки превосходства в принятии решений, исчезла в 2000-х, в основном из-за того, что Министерство обороны сосредоточило внимание на контртеррористических операциях в Юго-Западной Азии и появлении огромной, если не всеобъемлющей, кибер-доктрины.

Пентагон был очарован виртуальным пространством — кибернетикой, большими данными и перспективами искусственного интеллекта. Однако кибервоин с клавиатурой вряд ли сможет произвести решающий эффект только в оперативном боевом пространстве.Россия и Китай, помимо удовлетворения возможностей США в виртуальном пространстве, сделали равные или более крупные инвестиции в контроль физических элементов информационной войны — электромагнитного спектра; камуфляж и манки; надежные сети с резервированием; и значительные кинетические возможности для ухудшения хрупкой наземной и космической навигации, связи и ISR США. Учитывая отставание американских вооруженных сил в концептуализации информационной войны, они могут извлечь выгоду из принятия некоторых аспектов информационно-ориентированных операционных концепций своих стратегических конкурентов.Если американские вооруженные силы рассчитывают конкурировать с почти равными соперниками, они должны иметь комплексный дизайн информационной войны, объединяющий физические и виртуальные информационные возможности под одним концептуальным зонтиком.

На момент написания этого эссе не было информации о том, как новая концепция совместной борьбы Министерства обороны США будет рассматривать «информационное преимущество». Требования к четырем компонентам, обозначенным в концепции, должны быть опубликованы в конце весны 2021 года.Армия взяла на себя инициативу в области материально-технического обеспечения, ВМС занимались совместными огнями, а ВВС руководили совместным общедоменным командованием и контролем (JADC2), который якобы связывает распределенные датчики, стрелки и данные из всех областей для всех сил. Службы отказались от информационного преимущества в пользу Объединенного штаба, у которого, как упоминалось ранее, возникли проблемы даже с определением концепции. Однако, если кто-то рассматривает возможность использования общедоменной информации в междоменной войне, информационное преимущество не следует отделять от JADC2, который, возможно, является защитной стороной информационного контроля.Совместная концепция ведения боевых действий должна объединить наступательные и оборонительные информационные возможности в единый компонент — информационную войну.

Руководитель информационной войны

DoD должен создать или назначить организацию, которая будет отвечать за разработку информационной войны и управление ресурсами. Одним из решений мог бы стать заместитель министра обороны по вопросам информации, офис, объединяющий заместителя министра обороны по разведке и безопасности с коммуникационными и сетевыми организациями, разбросанными по всему Министерству обороны.Назначение оперативного командования комплексными средствами ведения информационной войны было бы следующим логическим шагом. Однако преодоление бюрократической инерции, направленной на изменение взглядов Пентагона на информационную войну, будет серьезной проблемой. Создание Киберкомандования, а затем и Космических сил, вероятно, помешает еще одной реорганизации вокруг новой концепции ведения войны, какой бы она ни была необходима.

Рассматривая необходимость лидерства в информационной войне, Министерство обороны должно снова вернуться к своему прошлому.Двадцать пять лет назад Совет по оборонной науке (DSB) выпустил исчерпывающий отчет об информационной войне. В 200-страничном трактате отмечалось, что информационная война была важной новой областью ведения войны, которая не была ни разведкой, ни командованием и контролем. Основная рекомендация в отчете 1996 года заключалась в том, чтобы «назначить ответственного координатора по ИВ» для «надзора за планированием наступательной и оборонительной информационной войны, развитием технологий и ресурсами». Рекомендуемым координатором был помощник министра обороны по командованию, управлению, связи и разведке — ASD (C3I).

Двадцать пять лет спустя Пентагон фактически пошел в направлении, противоположном рекомендациям DSB. Возможности информационной войны рассредоточены по Министерству обороны без эффективного управления на высшем уровне. ASD (C3I) был упразднен в начале 2000-х, а его портфель фактически разделен между заместителем министра обороны по разведке и директором по информационным технологиям Министерства обороны. Однако в отчете DSB делается вывод: «Долгосрочная перспектива предполагает, что в конечном итоге потребуется заместитель министра обороны по информации.«Эта возможная потребность сейчас давит на Пентагон.

То, что Министерство обороны еще не создало всеобъемлющего портфеля средств ведения информационной войны, вызывает недоумение в свете очевидного сигнала о спросе со стороны военных служб. Например, в 2019 году ВВС создали пронумерованные военно-воздушные силы для ведения информационной войны — 16-е военно-воздушные силы, которые объединяют возможности ISR с несколькими источниками, кибернетической войны, радиоэлектронной борьбы и информационных операций. Военно-морской флот, вероятно, имеет наиболее развитую организацию информационной войны среди служб, объединяющую функциональные области гарантированного командования и управления, осведомленности о боевом пространстве и интегрированного огня под трехзвездочным управлением.² Точно так же Корпус морской пехоты подчиняет разведывательные и информационные подразделения заместителю коменданта по информации.

С точки зрения ролей и ответственности, военные ограничения в информационных операциях должны быть кодифицированы для DoD. Военные операции, отличные от войны, такие как гуманитарная помощь / помощь в случае стихийных бедствий или военная дипломатия, приносят очевидные выгоды для национальной безопасности США. Таким образом, военные действия в информационном пространстве не должны ограничиваться информационной войной.Тем не менее, информационные усилия для достижения политических, экономических или даже социальных целей должны быть второстепенными приоритетами, даже если они дополняют акцент вооруженных сил США на информационной войне как неотъемлемом элементе вооруженного конфликта.

Война с информацией

Возможности информационной войны, как наступательные, так и оборонительные, должны быть интегрированы с традиционными областями ведения войны, чтобы добиться успеха в современном боевом пространстве. Сила информационной войны, позволяющая проводить наступательные операции и при этом отрицая или манипулировать восприятием противником поля боя, вряд ли приведет к победам в одиночку.Возможности информационной войны, определяемые как боевые возможности, будут эффективны только в контексте последствий. Как однажды заметил обветренный старший начальник, когда все сказано и сделано, эти реальные последствия включают убийство людей и разрушение вещей. Это неприятная реальность, но ее следует признать, отдавая приоритет информационной войне в информационной среде. При всех информационных проблемах, с которыми сталкиваются вооруженные силы США — от управления данными до завоевания чужих сердец и умов и до вербовки нового поколения воинов через социальные сети — информационная война будет критически важной компетенцией в будущем вооруженном конфликте.Министерство обороны должно определить свои термины, разработать операционные концепции для информационной войны и сменить руководство и ресурсы, чтобы позволить своим силам сражаться и побеждать в информационную эпоху.

Соединенным Штатам необходимо командование информационной войны: историческое исследование

Недавно Палата представителей и Сенат оценили планы Министерства обороны по созданию новых космических сил. Однако без всякой помпы может начаться более важная структурная реорганизация. Заявление о миссии У.Киберкомандование S. Army теперь сообщает, что оно «интегрирует и проводит операции в киберпространстве полного спектра, радиоэлектронную борьбу и информационные операции, обеспечивая свободу действий дружественных сил в киберсфере и информационной среде и через них, но при этом отрицает то же самое для наших противники ». В определенной степени под влиянием интегрированной информационной войны, проводимой потенциальными противниками Америки, в командовании, похоже, растет осознание единства всех операций в электромагнитном спектре, то есть в сфере цифровых и электронных систем связи и информации. передается через них.

По своей сути информационная война заключается в сборе, предоставлении и опровержении информации для того, чтобы улучшить процесс принятия решений, нанося при этом урон врагу. Исторически это достигалось с помощью различных средств коммуникации, психологических операций, манипуляций со СМИ и кампаний по дезинформации и, в конечном итоге, электронных войн и операций в киберпространстве. Однако объединение этих возможностей всегда было проблемой, особенно в технических и информационных элементах.Первое полевое руководство армии США, которое целостно описывает информационные операции, появилось только в 1996 году.

Армия должна извлечь уроки из своей собственной истории и преобразовать киберкомандование в командование информационной войны. Это изменение побудило бы лиц, принимающих решения, думать об информационной войне в целостном смысле, который долгое время ускользал от службы и нации. На протяжении десятилетий Соединенные Штаты занимались информационными операциями, но им не хватало единого понимания концепции, которая крайне необходима для эффективного реагирования на сегодняшних противников.

Долгая история: информационная война США во Второй мировой войне

Битва за информацию с самого начала была частью войны. Достижения в области связи с помощью электромагнитного спектра еще больше расширили инструменты и возможности в этой области, и киберпространство стало лишь последним дополнением. Отто фон Бисмарк смог спровоцировать французов на крайне неблагоприятное объявление войны Пруссии в 1870 году, всего лишь манипулируя сообщенным текстом одной телеграммы.В 1905 году командующий русским флотом вступил в длительную битву за сбор и опровержение сигналов разведки, направляясь к Владивостоку. Он отказался от возможности заглушить сообщения о местонахождении его кораблей, передаваемые японскому командованию, вместо этого обрекая их на уничтожение в Цусиме.

Тем не менее, для американских войск всегда была неуверенность в том, какие именно задачи включают информационную войну, кто их выполняет, и как они должны быть организованы и синхронизированы.Во время Второй мировой войны «пропаганда» все еще была приемлемым термином и необходимым обязательством. Президент Франклин Рузвельт рано осознал, что его страна должна быть способна возвещать не только свои высокие принципы, но и свою способность вести войну. С этой целью он создал Управление военной информации, чтобы координировать работу американской пропагандистской машины. Но в новом офисе была большая конкуренция. Управление стратегических служб, предшественник ЦРУ, имело функции психологической войны, связанные с военными операциями за рубежом, и подчинялось непосредственно Объединенному комитету начальников штабов.В то время психологическая война «определялась как использование пропаганды против врага вместе с такими оперативными мерами, которые могут потребоваться для эффективного использования пропаганды». У каждого командира театра были свои программы пропаганды и психологической войны. Главный штаб союзных экспедиционных сил в Европе имел очень активную психологическую операционную ячейку — ее оперативный отдел (B) мастерски разработал и осуществил операцию «Стойкость», план обмана, связанный с вторжением в день «Д».Генерал Дуглас Макартур активно участвовал в создании сообщений для своего театра. Тем не менее Управление информационной войны действительно обеспечивало некое единство информационным усилиям Америки, которые, возможно, были неопрятными, но были очень надежными.

Участвовали и подчиненные командиры. В 1944 году в предвидении консолидации, которая предвещала то, что большинство основных противников Америки делают с информационной войной сегодня — но является проклятием для гражданских властей США, — 12-я группа армий объединила свои элементы пропаганды и психологической войны под одним командующим.В обязанности входили связи с общественностью, цензура прессы и мобильное радиовещание, в дополнение к обычной рекламе и психологическим операциям. Такая структура значительно облегчила синхронизацию обмена сообщениями в зоне ответственности 12-й ^-й-й группы армий в Северо-Западной Европе.

Армейские ВВС очень активно использовали листовки и радиопередачи, чтобы воспользоваться последствиями стратегических бомбардировок. 21-е бомбардировочное командование генерал-майора Кертиса Лемея провело успешную кампанию по распространению листовок с целью подстрекать к массовой эвакуации японских городов, которые они бомбили, что в конечном итоге побудило более восьми миллионов мирных жителей бежать в сельскую местность, что вызвало серьезные экономические проблемы и повлекло за собой повсеместные проблемы беженцев.Эти усилия были аналогичны кампаниям по распространению листовок, которые ВВС США недавно предприняли в Косово и Ираке.

Армейские ВВС также проявляли большую активность в области радиоэлектронной борьбы. Радиопомехи получили широкое распространение во время Первой мировой войны, но именно появление радаров по-настоящему оживило поле деятельности. По оценкам, во время Второй мировой войны американские инновации, направленные на то, чтобы заглушить и сбить с толку системы обнаружения противника, спасли 600 тяжелых бомбардировщиков, принадлежащих Стратегическим военно-воздушным силам США в Европе, и 200 суперкрепостей B-29, атаковавших Японию.Чафф и помехи также позволяли самолетам летать на более низких высотах, где они могли более точно бомбить. Глушение, спуфинг и перехват вражеских радиопередач были обычным явлением и часто выполнялись специальными подразделениями разведки. Электронная эмиссия противника предоставила богатый интеллект, а взлом немецких и японских кодов во многом способствовал победе в войне. Электронная война облегчила сбор и опровержение информации, чтобы улучшить принятие решений союзниками, нанося ущерб странам оси.

Послевоенная эпоха: путаница в концепциях

После Второй мировой войны, без какой-либо объединяющей американской концепции информационных операций или войны, соответствующие функции и организации армии разошлись по самым разным направлениям. Военные также столкнулись с семантической путаницей в отношении различных терминов и их значения. Элементы информационной войны были допущены к фрагментации и атрофии. Единственное исключение из этой тенденции было в 1980-х годах, когда сосредоточение внимания на разгроме Советского Союза с помощью Воздушно-наземной битвы мотивировало новый акцент на сфере информации.Унифицирующее, но недолговечное, всеобъемлющее определение информационных операций, включающее все соответствующие функции, вновь появилось в доктринальных публикациях к 2008 году, но более поздние итерации снова стали более расплывчатыми.

Какое-то время во время холодной войны то, что можно было бы назвать «информационными операциями», было включено в связанные понятия «пропаганда» и «психологическая война». Но поскольку первый термин больше рассматривался как нечто, что делали «злые» коммунисты, он исчез из лексикона после 1960-х годов.Электронная война оставалась серьезной проблемой для артиллерийских орудий ПВО и подразделений связи и широко освещалась в доктринальных наставлениях AirLand Battle 1980-х годов, как и психологические операции. Конечно, военная разведка продолжала уделять большое внимание всем формам электронных информационных систем. Офицеры по связям с общественностью появились на всех уровнях. Психологические операции стали более централизованными и более запущенными. В целом, эти возможности стремительно падали после каждой войны, даже после того, как были извлечены тяжелые уроки в попытках восстановить их для конфликтов в Корее и Вьетнаме.

В конце концов, генерал Карл Стайнер, второй командир недавно организованного Командования специальных операций США, убедил министра обороны в начале 1990-х годов назначить силы специальных операций, подконтрольных его командованию, по психологическим операциям и гражданским вопросам. Этот сдвиг также был связан с отделением тех военных специальностей от категории иностранных офицеров, которые на протяжении многих лет составляли их культурную основу. Этот перевод фактически противоречил рекомендациям генерального плана Министерства обороны 1985 года по психологическим операциям, который предупреждал, что подчинение их специальным операциям затруднит понимание того, что психологические операции актуальны и в мирное, и в кризисное время, и во время войны.Согласно документу, смена будет способствовать непониманию среди военных и старших гражданских лиц широкого использования и возможностей психологических операций.

Оглядываясь назад, можно сказать, что эти опасения были оправданы. Смена власти поместила психологические операции в узкую организационную область, сосредоточенную на вооруженных силах и боевых действиях. Это затрудняло участие Соединенных Штатов в информационной войне, особенно по сравнению с противниками, которые тесно интегрируют свои психологические операции с более широкими усилиями по связям с общественностью.По мнению этих соперников, каждый выпуск информации, правдивой или ложной, формируется и манипулируется для достижения определенной цели в тщательно скоординированной кампании. Соединенные Штаты часто застают врасплох ловкие информационные кампании. В «фейковых новостях» нет ничего нового, хотя средства их сообщения значительно расширились. Но информационная война не всегда ведется с использованием лжи. Одним из основных принципов руководства генерала Дэвида Петреуса для своих войск в Ираке и Афганистане было: «Будьте первым, кто скажет правду.”

Для ясности: американские вооруженные силы не должны переходить к системе, в которой все официальные сообщения служат целям безопасности государства. Тем не менее, все сообщения по-прежнему должны быть скоординированы, и правдивая информация, получаемая в результате прозрачных усилий по связям с общественностью, иногда может быть «превращена в оружие» для поддержки более широких кампаний по обмену сообщениями.

Операции «Щит в пустыне» и «Буря в пустыне» вызвали широкое распространение слухов о новой «революции в военном деле» и наступлении войны в информационную эпоху.Присутствовали все элементы современной информационной войны. Группа сотрудников американской разведки вставила несколько компьютерных микросхем с вирусами в компьютерный принтер французского производства, который контрабандой ввез в Багдад. В конечном итоге принтер был доставлен в командный бункер иракской сети противовоздушной обороны, где вирусы способствовали ухудшению управления всей системой, которая также была мишенью противорадиационных ракет и интенсивной радиоэлектронной борьбы. 4-я группа психологических операций (воздушно-десантная) занималась пропагандистскими трансляциями и кампаниями листовок для У.С. Центральное командование. Однако были некоторые проблемы с централизацией психологических операций в Командовании специальных операций, поскольку элементы группы, предоставленной Европейскому командованию, были ограничены по объему и эффективности из-за нежелания Турции разрешить операции со своей территории. Также были проблемы с координацией обмена сообщениями в тылу. Как гражданские, так и военные лидеры были особенно недовольны передачами Питера Арнетта CNN из Ирака — разработчики коалиции зашли так далеко, что обвинили его как проводника иракской дезинформации.Изображения «Шоссе смерти» в газетах и на телеэкранах сыграли ключевую роль в жизни президента Джорджа Х.В. Решение Буша прекратить бой всего через 100 часов.

Технологическая эйфория, охватившая многих военных аналитиков после войны в Персидском заливе, коснулась и армии. Война в Персидском заливе рассматривалась как первая война информационного века. Полевое руководство 100-5, , Операции , 1993 г., заменило AirLand Battle новой доктриной, которая предполагала «почти идеальные системы разведки, работающие в режиме реального времени, достаточную летальность с высокоточными ударными системами и совокупность смертоносных эффектов», а также « использование превосходящей силы как способ достижения победы с минимальными затратами для дружественных сил.«Хотя недостатки в новом полевом руководстве станут очевидными только через десять лет, восприятие новой эры ведения войны также послужило стимулом для принятия полевого руководства 100-6, Информационные операции в 1996 году. Это было первое военное руководство. попытка решить информационную войну целостным образом и доктриной, и, как это часто бывает в первых изданиях полевых руководств, остается наиболее полным служебным лечением этого предмета.

В отличие от нынешнего полевого руководства 3-13 по той же теме, в руководстве 1996 года была сделана попытка напрямую заняться выполнением всех компонентов информационной войны, которые в нем определены как

Действия, предпринятые для достижения информационного превосходства путем воздействия на информацию противника, информационные процессы, информационные системы и компьютерные сети, защищая собственную информацию, информационные процессы, информационные системы и компьютерные сети.

Было три связанных операционных компонента: командование и управление войной, гражданские дела и общественные дела. Самой сложной была командно-административная война, в ходе которой для атаки и защиты использовались средства радиоэлектронной борьбы, психологические операции, оперативная безопасность и компоненты обмана, и все это подкреплялось соответствующими разведывательными данными и надежными информационными системами. Гражданские дела касались прежде всего отношений между вооруженными силами, гражданскими властями и людьми в районе операций, включая неправительственные и частные добровольные организации.Связи с общественностью были сосредоточены на работе со СМИ. Кибервозможности были частью всех трех, и была целая глава, описывающая различные информационные системы и возможности. Но что очень важно, в руководстве признавалось, что общественные дела были важным компонентом информационной войны, и поэтому они координировались с другими элементами, такими как психологические операции, так же, как это делают сегодня потенциальные противники Америки. После долгих лет раздумий и семантической путаницы Полевое руководство 100-6, наконец, дало армии единое и всеобъемлющее видение всех компонентов информационной войны.

Назад в будущее: армейское киберкомандование и информационная война

Мне жаль, что я не знал Полевого Наставления 100-6 в 2011 году. Зная работу, которую я проделал с Полевым маневром 3-24, Меры по подавлению восстания , для Петреуса, моего одноклассника в Вест-Пойнте, генерала Кейта Александера, еще одного одноклассника и руководителя из Агентства национальной безопасности попросил меня помочь в разработке унифицированного руководства по кибероперациям для Киберкомандования США, которое он также возглавлял. Попытка в конечном итоге провалилась, в первую очередь потому, что все смотрели на проект и предмет как на совершенно новые, без прецедентов, на которых можно было бы опираться.Полевое руководство 100-6 могло бы стать хорошей моделью для начала, поскольку оно представляет собой аналогичную попытку борьбы с доктриной в информационной сфере.

Глядя на сегодняшнюю миссию киберкомандования армии США, кажется, что она возвращается к всеобъемлющему видению информационной войны из Полевого устава 100-6, которое на короткое время появилось в своем наиболее ярком выражении в Полевом Руководстве 3-0 и Совместная публикация 3-13 в 2008 году. В этом документе информационные операции определены как

Интегрированное использование основных возможностей радиоэлектронной борьбы, операций компьютерных сетей, психологических операций, военного обмана и безопасности операций в сочетании с указанными вспомогательными и связанными возможностями для воздействия, срыва, коррупции или узурпации враждебного человеческого и автоматизированного принятия решений при одновременном принятии решений. защищая свои собственные.

Однако в то время не существовало единой организации, несущей полную ответственность за это направление деятельности. Киберкомандование армии США теперь, похоже, готово выполнить эту роль. Возможно, вместо этого его следует называть Командованием информации или информационной войны армии США. Следует отметить, что операционные определения киберопераций и радиоэлектронной борьбы слились воедино и теперь очень похожи, при этом обсуждаются атаки, защита и поддержка системы.

Есть много очевидных проблем.Возможности армии в области радиоэлектронной борьбы, вездесущие за всю мою артиллерийскую карьеру в противовоздушной обороне в 1970-х и 1980-х годах, атрофировались. Показательно, что для ведения радиоэлектронной борьбы против вражеских СВУ в Ираке армия должна была привлечь сотни специалистов из военно-морского флота. Элементы информационной войны США сейчас рассеяны даже больше, чем после Второй мировой войны. Психологические операции и гражданские вопросы были прерогативой Командования специальных операций США с тех пор, как Стинер получил их в 1990-х годах — эти области с тех пор снизились в общих возможностях и осведомленности.Отношение и политика в отношении кибервозможностей имеют тенденцию препятствовать или сбрасывать со счетов их многочисленные связи с другими аспектами информационной войны, и само название команды способствует этому. В более широком смысле, сама идея американской информационной войны страдает от отсутствия контролирующей национальной политики и структуры.

Мы живем в эпоху, когда потенциальные противники будут пытаться удерживать свои конкурентные вызовы ниже боевого порога, но, тем не менее, они участвуют в постоянной информационной войне, которая ежедневно оказывает влияние на Соединенные Штаты внутри страны.Противодействие этим усилиям — задача, которую армия и другие службы должны выполнять усердно, решительно и последовательно, постоянно корректируя свои стратегии нацеливания, чтобы справиться с уровнем и типом угрозы, исходящей от конкурентов или противников.

Похоже, это время возможностей для киберкомандования армии США восстановить господство армии в информационной войне. На мой взгляд, это потребует смены названия, новой доктрины и восстановления контроля над соответствующими организациями.В конечном итоге также потребуются совместные и национальные реформы. Но в свете исторических неудач и успехов армии в области информационной войны, агрессивный и новаторский ответ киберкомандования армии — хорошее начало.

ИСПРАВЛЕНИЕ: из-за ошибки редактирования в более ранней версии этой статьи ошибочно упоминалось, что психологические операции централизованы в Южном командовании США, а не в Командовании специальных операций США.

Конрад К.Крейн — начальник исторической службы Центра наследия и образования армии США Военного колледжа армии США и автор книги Кассандра в Оз: Меры по подавлению восстания и будущая война . Он является постоянным участником War on the Rocks .

Изображение: Фотография армии США, сделанная штаб-сержантом. Иеремия Рунсер

Сообщение на тему информационная война: Реферат по информатике на тему «Информационные войны»

Реферат по информатике на тему «Информационные войны»

Информационные войны: виды, цели, методы (Курсовая работа)

Введение

1. Информационная война: истоки, виды и цели информационного противоборства

1.1 Информационная война: определение и сфера деятельности

Информационная война как повседневность / Спецслужбы / Независимая газета

история, день сегодняшний и перспектива — ISO27000.ru

Немного истории

Определение информационной войны

Какова ситуация сегодня?

Что делать?

Информационная война.Курсовая работа — Docsity

Украинская Информационная Война: Стратегия (часть 2)

Поэтому:

Проигрыш в информационной войне и как победить

Идет информационная война. Готовы ли мы к этому?

Победа в словесной войне: информационная война в Афганистане

НОВАЯ ФОРМА НАРОДНОЙ ВОЙНЫ Вэй Цзиньчэн

КИТАЙСКИЕ ДОКУМЕНТЫ ПО РАЗВЕДЕНИЮ

текстовых сообщений из ада: сдерживание и информационная война

Реальность войны должна определять информационную войну | Proceedings

Соединенным Штатам необходимо командование информационной войны: историческое исследование

Добавить комментарий Отменить ответ