Новая военная Доктрина России
Новая редакция военной Доктрины России, указ о принятии которой 26 декабря подписал президент Владимир Путин, в целом не стала неожиданностью ни у нас в стране, ни на Востоке, ни на Западе. Как и ожидалось, самые актуальные положения остались неизменными, но основные формулировки при этом более конкретизированы.
Леонид Ивашов о военной доктрине России
Однако есть некоторые места в новой редакции нашей военной Доктрины, которые должны заставить наших, как говорит президент, «партнеров с Запада» серьезно призадуматься «о своем поведении».
Полностью сохранен оборонительный характер военной Доктрины, сделан акцент на приверженность России к использованию военной силы только после исчерпания возможностей применения мер ненасильственного характера — и это, пожалуй, главное. В принципе, остались прежними и принципы применения Вооруженных Сил РФ, и порядок применения ядерного оружия. Вводится новое понятие — «неядерное сдерживание».
Наращивание силового потенциала НАТО, «наделение ее глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права», приближение военной инфраструктуры стран — членов НАТО к границам России, а также дестабилизация обстановки в отдельных государствах и регионах названы в доктрине основными внешними военными опасностями.
Среди первых комментариев в западных СМИ встречаются посылы, которые дают хороший повод, так сказать, «вежливо, но настойчиво» над ними поерничать. Некоторые авторы «там» считают, что «здесь», у нас, обескуражены событиями на Украине — мол, именно из-за них новая Доктрина вообще на свет появилась. Да как бы не так — невнимательно следите за процессом, господа! Документы читать надо, а не страницы в соцсетях.
Нынешний документ действительно вносит уточнения в уже действовавшую Доктрину. Но ее уточнение проведено во исполнение решения Совета безопасности России от 5 июля 2013 года, то есть когда кровавым Майданом в соседней стране еще и не пахло. Так что был бы Майдан и, как следствие, воссоединение с Россией Крыма и все последовавшие текущие процессы, или бы его как такового не было, наша военная Доктрина все равно изменилась бы. Как принято говорить у нас еще с советских времен, это «веление времени».
Изменения, как и предписывала прежняя Доктрина, внесены в связи с «изменением характера военных опасностей и военных угроз, задач в области обеспечения военной безопасности и обороны, а также условий развития РФ» — так указано на сайте Совбеза. Мир изменился, и, увы, не в «спокойную и стабильную» сторону. И Доктрина просто не могла не претерпеть изменения. Доктрина — не догма, а документ, который просто обязан сменяться в соответствии с вызовами времени.
После чтения западной прессы может даже создаться впечатление, что могучий блок НАТО обиделся на Путина из-за этой самой новой военной Доктрины России. Пресс-секретарь НАТО Оана Лунгеску даже поспешила заявить, что «Североатлантический альянс не представляет угрозы для России и каких-либо иных стран». К чему, мол, все это, мы же там в НАТО же такие безобидные…
Любопытно, что американская Los Angeles Times пишет, что цель новой военной Доктрины России — увеличение давления на Соединенные Штаты и западный военный альянс, чтобы они оставили попытки привлечь Украину в качестве экономического и стратегического союзника. Ага, как бы не так — из-за одной Украины, хоть и бывшей «братской», основополагающий документ о своей безопасности Россия переписывать явно не будет. Много чести. В мире полно и других вызовов… Хотя и Украина, в числе прочих, по мнению некоторых экспертов, тоже в какой-то мере повлияла.
«В обновленной военной доктрине России сделан упор на неядерное сдерживание, — рассказал в интервью корреспонденту Pravda. Ru начальник сектора проблем региональной безопасности Центра оборонных исследований РИСИ Сергей Ермаков. — Я думаю, на это повлияли как раз последние события, в том числе и кризис вокруг Украины. В настоящее время ядерное сдерживание имеет свои пределы, оно очень ограничено в применении. Это касается, прежде всего, сдерживания равновеликих держав, то есть России и США. В остальных же ситуациях ядерное сдерживание не столь эффективно. Именно поэтому в обновленной доктрине и будет больший упор делаться на неядерное силовое сдерживание. Это подразумевает широкий набор мер — как военных, так и политических, дипломатических, технических».
«В принципе это все делается в ответ на те очевидные реальные угрозы, которые исходят извне в отношении России. Мы наблюдаем, что США и их союзники по блоку НАТО тоже на пути перехода к расширенному сдерживанию, они также предусматривают широкий набор средств, в том числе и экономические санкции, которые Запад сейчас активно внедряет против России», — заявил Сергей Ермаков.
«Характер войны меняется, и доктрина должна гибко реагировать на изменения, которые происходят в мире, — рассказал в интервью Pravda. Ru вице-президент Российской академии геополитических проблем, доктор философии в области политологии Владимир Анохин. — Если уповать только на ядерное оружие, а нас будут бить неядерным оружием, мы уже будет становиться страной-изгоем, агрессором, который первым применит ядерное вооружение. Если бы мы заложили в доктрину неядерный ответ, то мы должны понимать, что у нас будет совершенно непонятная для всех остальных возможность нанести мощный неядерный ответный удар. И я думаю, что это положение вполне правильное».
«В новой редакции российской военной доктрины прежние обтекаемые дипломатически формулировки изменены на более жесткие четкие определения, — считает главный редактор журнала «Национальная оборона» Игорь Коротченко, с которым побеседовал корреспондент Pravda. Ru. — Достаточно четко обозначено, от кого в мире то исходят угрозы военного, экономического характера — предельно открыто и без таких сдержанных дипломатических подходов. Кроме того, можно понять, что «цветная революция» сегодня как инструмент манипулирования общественно-политическими процессами — это тоже реальная угроза, в том числе — использования СМИ, интернета, расшатывание государственных устоев и разрушение действующей системы власти. Относительно противоракетной обороны США также детализированы все вопросы».
Внесённые в документ изменения одобрены на совещании Совета безопасности России 19 декабря 2014 года. В первую очередь изменения касаются появления новых угроз России, проявившиеся в ситуации на Украине и вокруг нее, а также в событиях на севере Африки, в Сирии, Ираке и в Афганистане.
В сообщении на сайте Совбеза отмечается: «В борьбе ведущих государств мира за свои интересы типичными стали «непрямые действия», использование протестного потенциала населения, радикальных и экстремистских организаций, частных военных компаний; наращивается наступательный потенциал НАТО непосредственно у российских границ, активно проводятся мероприятия по развертыванию глобальной системы ПРО».
Как уже писала Pravda. Ru, наращивание силового потенциала НАТО и приближение его военной инфраструктуры к нашим границам новая редакция Доктрины трактует как внешнюю опасность для России.
Документ указывает в общей сложности 14 основных внешних военных опасностей для России, включая подрывную деятельность иностранных спецслужб и организаций, растущую угрозу экстремизма и терроризма в условиях недостаточно эффективного международного сотрудничества в этой сфере, а также распространение оружия массового поражения, ракет и ракетных технологий.
Наличие иностранных частных военных компаний (ЧВК) рядом с границами РФ определено в новой редакции военной Доктрины как внешняя опасность. Стоит вспомнить, что в предыдущей редакции Доктрины, от 2010 года, о ЧВК вообще не говорилось. В документе получили отражение вопросы расширения взаимодействия со странами-членами БРИКС, развития отношений с Абхазией и Южной Осетией.
В новой редакции скорректированы задачи военно-экономического обеспечения обороны, сделан на повышение качества и конкурентоспособности продукции военного назначения, создание системы управления полным жизненным циклом вооружения, военной и специальной техники.
Однако изменения в Доктрину отнюдь не отвергают переговорных процессов. Подчеркнута необходимость поддержания равноправного диалога с ЕС и НАТО — об этом говорится в документе прямым текстом.
Читайте также:
США готовят удар по ядерному потенциалу РФ
Дальняя авиация: столетие открытий
«Некрасивые тайны» армии США
military.pravda.ru
Новая военная доктрина России сохранила оборонительный характер
В России сегодня обновлена военная доктрина — документ, в котором, в частности, сформулированы опасности для страны и перечислены возможные ответы на эти вызовы. Ключевое слово — «сдерживание», то есть, доктрина по-прежнему оборонительная. При этом инструменты сдерживания приводятся в соответствие времени.
11 часов 2 минуты по московскому времени. С военного космодрома «Плесецк» в Архангельской области стартует межконтинентальная баллистическая ракета РС-24 «Ярс». Запуск испытательный, хотя «Ярсы» уже несколько лет состоят на вооружении РВСН. Задача подтвердить высокие характеристики оружия успешно выполнена.
Пройдя шесть тысяч километров, учебная боеголовка точно поразила мишень на камчатском полигоне Кура. Наш ответ американской ПРО — разделяющаяся головная часть РС-24 способна сбить с толку ракеты-перехватчики. В этот же день, и тоже в Архангельской области, в Северодвинске закладывают новый подводный ракетоносец. «Генералиссимус Суворов» продолжает линейку субмарин класса «Борей». Минувшей осенью в Баренцевом море головной корабль проекта «Юрий Долгорукий» провел успешные пуски межконтинентальной ракеты «Булава».
«Бореев» у России три, последний, «Владимир Мономах», поднял андреевский флаг буквально неделю назад. Но «Суворов» — это новый, усовершенствованный «Борей-А», таких подлодок флот получит еще три. От предшественниц их отличает радикально сниженный уровень шума — огромная стратегическая субмарина в море становится буквально невидимкой.
«Сейчас создается новое оборудование с новыми качествами, с новыми требованиями. Это, конечно, уменьшение виброактивности оборудования, которое там стоит. Вот это главное. Это значит — невозможность обнаружить подводную лодку средствами противника на определенных условиях», — поясняет генеральный директор и генеральный конструктор ЦКБ «Рубин» Игорь Вильнит.
Зримое подкрепление новой военной доктрины России, точнее — новой редакции, одобренной Президентом на совещании с членами Совета Безопасности. Учтены последние изменения в мире, где возникли новые центры притяжения, и усилилась глобальная конкуренция. Не только экономическая и политическая — речь идет о соперничестве ценностей и моделей развития. И хотя угроза полномасштабной войны против нашей страны снижается, основная внешняя опасность исходит от Североатлантического блока.
«Наращивание силового потенциала Организации Североатлантического договора (НАТО) и наделение ее глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, приближение военной инфраструктуры стран — членов НАТО к границам Российской Федерации, в том числе путем дальнейшего расширения блока», — говорится в новой военной доктрине России.
Такое наращивание военной мощи может использоваться для политического и военного давления на Россию, отмечается в доктрине. Другие внешние опасности — международный терроризм, развертывание американской ПРО, подрывающей сложившийся ракетно-ядерный баланс, территориальные претензии к России и ее союзникам, очаги напряженности у наших границ. Учтены в этой связи и события на Украине. Опасными признаны перевороты в соседних странах, когда к власти приходят режимы, угрожающие интересам России. Впервые отмечена угроза со стороны иностранных военных наемников, действующих на территории сопредельных государств.
Тенденция последнего времени — угрозы смещаются в информационное пространство и внутреннюю сферу России. На взгляд неспециалиста они кажутся не военными, но оттого только более опасными. Впервые в военной доктрине упоминаются управляемые и финансируемые извне политические и общественные силы, использующие в своих целях протестный потенциал населения.
«США уже не скрывают, что целенаправленные санкции против России носят в себе скрытый характер — дестабилизировать ситуацию, привести к смене власти. Думаю, что военная доктрина обеспечит готовность общества к такого рода угрозе, обеспечит стабильность», — объясняет Андрей Кошкин, член Ассоциации военных политологов-экспертов.
Наряду с угрозой насильственного изменения конституционного строя и террористической деятельностью, в числе внутренних опасностей:
«Деятельность по информационному воздействию на население, в первую очередь на молодых граждан страны, имеющая целью подрыв исторических, духовных и патриотических традиций в области защиты Отечества;
— провоцирование межнациональной и социальной напряженности, экстремизма, разжигание этнической и религиозной ненависти либо вражды».
Актуальные положения доктрины 2010 года остались в силе. Сохранен ее принципиальный оборонительный характер. Использовать военную силу Россия будет только в том случае, когда все другие меры исчерпаны.
Неизменны и принципы применения ядерного оружия: только в качестве ответного удара, если под угрозу поставлено существование государства. Вашингтон, громко упрекающий Россию в якобы агрессивных действиях, задолго до украинского кризиса дал своим военным право на превентивный ядерный удар.
Недопущение атомного, как и любого другого конфликта положено в основу военной политики нашей страны. Гарантировать это можно, в том числе, совершенствованием сил ядерного сдерживания. Но в новой редакции российской военной доктрины вводится также понятие «неядерное сдерживание», направленное на предотвращение агрессии против нашей страны без использования оружия массового поражения. Ключ к этому — в поддержании высокой боеготовности и технической оснащенности российских вооруженных сил.
www.1tv.ru
Новая военная доктрина России: ответ на агрессию
Россия была обязана внести изменения в свою военную доктрину. Такая адаптация вызвана активностью НАТО. Кроме того, документ был скорректирован с учетом итогов последнего саммита трансатлантического альянса.
26 декабря президент России утвердил новую военную доктрину России. Мы попросили объяснить суть внесенных изменений Владимира Козина, профессора Академии военных наук, главного советника-руководителя Группы советников директора Российского института стратегических исследований.
По мнению эксперта, доктрина сохранила в себе конструктивный настрой прежних военно-стратегических установок страны и приняла во внимание принципиальные изменения в международной ситуации.
Возросшая в последние годы военная активность Североатлантического союза на территории Польши, Румынии, Болгарии, в трех государствах Балтии, а также события на Украине показали, что Россия была просто обязана внести некоторые изменения в свою военную доктрину, которая оставалась неизменной с 2010 года.
Кроме того, новый документ приняли с учетом итогов последнего саммита НАТО в Уэльсе, ставшего самым враждебным по отношению к России за последние десятилетия.
«Решения, которые были приняты на встрече в верхах в Уэльсе, носят откровенно вызывающий антироссийский характер, поэтому Россия была вынуждена скорректировать свою военную доктрину», — отмечает Владимир Козин.
Об основных отличиях доктрин России и США
Военная доктрина России была и остается оборонительной.
В отличие от нее американская военная доктрина имеет в своей основе неизменную стратегическую установку наступательного ядерного сдерживания, подчеркнул аналитик. Независимо от того, будет ли совершена агрессия против США или нет, они инициативно могут применять ядерное оружие в первом ударе. В обновленной российской военной доктрине такого положения нет. Россия допускает применение ядерного оружия только в случае агрессии против нее: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства».
Владимир Козин отметил, что у российской военной доктрины нет понятия «расширенного ядерного сдерживания», как у США и некоторых стран-членов НАТО.
Понятие «расширенное ядерное сдерживание» как часть глобального наступательного ядерного сдерживания означает рассредоточение ядерного оружия за пределами США и размещение его в странах, у которых нет своих национальных ядерных сил, как например, у Германии, Бельгии, Нидерландов, Италии и Турции. С 1953 года и до сих пор Соединенные Штаты размещают свое тактическое ядерное оружие на территориях четырех европейских стран и в азиатской части Турции. Россия же, напротив, вывела все свое ядерное оружие с территории Украины, Белоруссии и Казахстана к 1994 году.
Россия одновременно обратила внимание на развитие и размещение американских ударно-боевых противоракетных средств у своих границ, а не только радиолокационных станций, замечает аналитик.
По его мнению, нужно создавать свою систему противоракетной обороны морского базирования и развивать средства преодоления американской системы ПРО.
На предпоследнем саммите НАТО в Чикаго в мае 2012 года его члены договорились о том, что ядерное оружие объединяется не только с обычными видами вооружений (что было всегда), но и с противоракетными системами. «То есть натовцы объединили в единый механизм ядерные, обычные и противоракетные вооружения, создав «чикагскую триаду». У нас в военной доктрине такого положения нет, замечает профессор.
Об информационной безопасности
В перечне внутренних военных угроз, обозначенных в новой доктрине, указано информационное воздействие на население, особенно на молодежь. Профессор Козин считает, что надо внимательно отслеживать все информационные потоки, которые идут в Российскую Федерацию и своевременно реагировать на них — основательно и обоснованно, используя всевозможные способы.
О защите интересов в Арктике
Впервые в тексте российской военной доктрины к задачам Вооруженных сил в мирное время добавлено положение об обеспечении национальных интересов в Арктике.
«Мы всегда указывали в военных доктринах все направления, исходя из наших национальных интересов. В последнее время в Арктическом регионе усилилась военная активность стран-членов НАТО, которые регулярно проводят там военные учения с привлечением ВВС и ВМФ. Поэтому очень своевременно и правильно, что этот сюжет нашел свое отражение в обновленной российской военной доктрине. Также нельзя было не учитывать наличие там значительных запасов углеводородного сырья и такой важной транспортной артерии, как Северный морской путь.
Об применении высокоточного оружия
Новая военная доктрина содержит положение о неядерном сдерживании с помощью различных средств. Профессор Козин пояснил, что они не столь разрушительны, как ядерное оружие, но очень эффективны. Это своевременный ответ с учетом развития военной техники. Учитывалось то обстоятельство, что американская сторона переоборудовала четыре атомных подводных ракетоносца класса «Огайо» (на которых раньше размещались межконтинентальные баллистические ракеты) под установку на них крылатых ракет морского базирования — до 154 на каждой субмарине.
Об экономическом кризисе и военном бюджете
Владимир Козин убежден, что некоторые экономические проблемы не скажутся на задачах модернизации российских Вооруженных сил.
Военный бюджет и перспективные программы военного строительства, так же как и программы госзакупок военной техники, не будут и не должны быть подвергнуты сокращению. Этого требуют угрозы национальной безопасности регионального и глобального характера, количество которых постепенно возрастает. В том числе в непосредственной близости от наших рубежей.
Беседовала Дарья Баринова
defendingrussia.ru
Что предусматривает новая военная доктрина России? | Актуальные вопросы | Вопрос-Ответ
25 декабря президент России Владимир Путин утвердил новую редакцию военной доктрины РФ. Изменения в предыдущий вариант были внесены в связи с «изменением характера военных опасностей и военных угроз, задач в области обеспечения военной безопасности и обороны, а также условий развития Российской Федерации».
Новая версия доктрины была одобрена на совещании Совета безопасности России 19 декабря 2014 года. Действие прежнего документа от 5 февраля 2010 года отменено.
Текст документа опубликован на официальном сайте Президента РФ.
Что предусматривает новая военная доктрина РФ?
Оборона и использование ядерного оружия
Общие положения военной доктрины РФ не меняются и носят исключительно оборонительный характер. Использование военной силы предусматривается только после исчерпания возможностей применения мер ненасильственного характера.
Порядок применения ядерного оружия в новой редакции доктрины остался прежним. Россия оставляет за собой право использовать ядерное оружие в ответ на применение против неё или союзников ядерного или неядерного оружия.
Интересы в Арктике
Впервые в военную доктрину России включено положение о том, что одной из задач Вооружённых сил РФ в мирное время является обеспечение национальных интересов в Арктике.
Внешние угрозы
Среди внешних угроз в новой доктрине перечислены:- наращивание силового потенциала НАТО;
- дестабилизация обстановки в отдельных регионах и установление в соседних государствах режимов, чья деятельность угрожает интересам России;
- конфликты в странах Африки, Сирии, Ираке и Афганистане;
- подрывная деятельность иностранных спецслужб;
- развёртывание (наращивание) воинских контингентов иностранных государств на территориях государств, сопредельных с РФ;
- распространение оружия массового поражения, ракет и ракетных технологий;
- создание и развёртывание систем стратегической противоракетной обороны;
- территориальные претензии к России и её союзникам, вмешательство в их внутренние дела.
Внутренние угрозы
Основной внутренней опасностью в доктрине названо информационное воздействие на население, которое нацелено на подрыв исторических, духовных и патриотических традиций.
aif.ru
Опубликована новая военная доктрина России
| Январь 19, 2015 — 05:01 по Москве |
В 20-х числах декабря минувшего 2014 года президент России Владимир Путин утвердил новый вариант военной доктрины страны. О новой доктрине начали активно писать еще летом прошлого года, в прессе было немало спекуляций на тему того, какие направления будут признаны главными оборонными приоритетами, будут ли какие-то кардинальные изменения, или новая доктрина окажется чуть подретушированным вариантом прежнего документа, утвержденного в 2010 году еще Дмитрием Медведевым.
Действительно, 2014 год резко изменил многие привычные международные процессы, и в этом свете даже многим экспертам не было ясно, что собой будет представлять новый военный курс РФ.
К концу года многие позиции будущего документа начали принимать отчетливые очертания, окончательно же все вопросы сняла непосредственная публикация утвержденного варианта новой военной доктрины в середине 20-х чисел декабря и состоит из 58 общих пунктов (в редакции 2010 года был 51 пункт), многие из которых, в свою очередь, включают ряд подпунктов (с полным текстом документа можно ознакомиться тут.
При прочтении документ обнаруживает ряд изменений относительно предыдущей редакции. Тут важно отметить, что в XXI веке российская военная доктрина помимо 2010 года пересматривалась лишь однажды — в теперь уже далеком 2000 году. Документ образца 2014 года, наконец, принял к реализации многое из того, что напрашивалось еще тогда, в начале тысячелетия. Итак, обо всем по порядку.
В новой военной доктрине можно условно выделить три направления — непосредственно военное, внутриполитическое и внешнеполитическое.
Главное изменение во внешнеполитическом направлении — возврат к таким понятиям как «модели развития», то есть — к практике идеологического противостояния. В доктрине 2000 года эти формулировки были размыты, напротив, утверждалось, что современный мир отходит от практики идеологических конфронтаций. В нынешнем документе вопросы глобального противостояния сил снова являются актуальными, иными словами, снова есть «мы» и «они», причем эти самые «они» — не что-то абстрактное, а вполне реальный геополитический противник. В частности, это становится ясно из пассажей о том, что НАТО увеличивает свое военное присутствие в мире и «наращивает силовой потенциал». Иными словами, вместо осторожных формулировок об усилении присутствия Североатлантического альянса в Европе, которые имели место в доктрине 2010 года, «фронт» текущего геополитического противостояния обозначен конкретно. НАТО — основной внешнеполитический противник России. Это прямо подтверждают следующие формулировки из раздела 12, «Основные военные опасности»: «Наращивание силового потенциала Организации Североатлантического договора (НАТО) и наделение ее глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, приближение военной инфраструктуры стран — членов НАТО к границам Российской Федерации, в том числе путем дальнейшего расширения блока… Развертывание (наращивание) воинских контингентов иностранных государств (групп государств) на территориях государств, сопредельных с Российской Федерацией и ее союзниками, а также в прилегающих акваториях, в том числе для политического и военного давления на Российскую Федерацию». Помимо этого, в данном разделе присутствует достаточно актуальный в текущих условиях подпункт «д», который гласит: «территориальные претензии к Российской Федерации и ее союзникам, вмешательство в их внутренние дела». Необходимость наличия этого пункта обусловлена, в первую очередь, включением в ушедшем году в состав РФ новых территорий — Крыма и Севастополя. Иными словами, в соответствии с данным пунктом, любые попытки пересмотреть вопрос вхождения этих территорий в состав РФ и претензии на эти территории со стороны тех или иных государств будут считаться актами агрессии.
Есть в документе и пункт, касающийся недопустимости установления в сопредельных России странах враждебных режимов. При этом, тут формулировка довольно двусмысленна, и не исключает, по сути, даже возможностей прямого участия Российской стороны в разрешении ситуаций, способных, де-факто, нанести вред ее внешнеполитическим интересам. Речь идет, в том числе, и о режимах, установленных путем военного переворота. Какие конкретно события подразумеваются под этим пунктом — ясно.
Большое внимание уделено медиа и их роли в современных войнах. Если оставить лирику и выражаться просто, то именно медиа, согласно новой доктрине, являются едва ли не важнейшим оружием войны сегодня. И это, опять же, легко находит подтверждение, причем даже не обязательно в связи с украинским конфликтом. Медиа-ресурсы делают благоприятное реноме сирийской оппозиции, превращая ее из толпы маргиналов-исламистов в гордых борцов за свободу и высшие гуманистические ценности.
В связи с усилением роли медиа, отдельно оговаривается и возможность посредством их влиять на внутриполитическую ситуацию в России, вести пропаганду и провоцировать определенные группы людей на противозаконные действия. В этом контексте СМИ могут стать невидимым оружием внешней экспансии потенциального противника, и в этой связи нужно уделять информационному полю особое внимание. Об этом, в частности, говорится в подпункте «В» раздела 13: «деятельность по информационному воздействию на население, в первую очередь на молодых граждан страны, имеющая целью подрыв исторических, духовных и патриотических традиций в области защиты Отечества». Важно отметить, что ни в доктрине 2000 года, ни в ее редакции 2010 года нет подобных пунктов. Нет там и такого повышенного внимания к внутриполитической ситуации вообще. Если коротко, документ 2000 и 2010 года не предполагают информационное воздействие на население настолько значительной угрозой, как это воспринимается документом 2014 года.
Сам современный военный конфликт, согласно новой доктрине, является «комплексным применением военной силы, политических, экономических, информационных и иных мер невоенного характера, реализуемых с широким использованием протестного потенциала населения и сил специальных операций». Иными словами, современная война — это не только противостояние непосредственно вооруженных сил. Это — комплексное противостояние, не обязательно включающее в себя прямой вооруженный конфликт. Война вполне может вестись на экономическом и информационном полях, и эта позиция обосновывается текущим положением вещей.
В новой редакции появился раздел, аналогичного которому не было в предыдущих версиях — это уже упомянутый выше раздел 13, названный «Основные внутренние военные опасности». Несмотря на то, что сравнительно небольшой, уже сам факт его появления говорит о том, что нынешние власти РФ видят угрозу для страны не столько в виде внешней агрессии, сколько в возможности развязать конфликт внутри страны. Это прямо декларируется в подпункте «А»: «деятельность, направленная на насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации, дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в стране, дезорганизацию функционирования органов государственной власти, важных государственных, военных объектов и информационной инфраструктуры Российской Федерации».
Что же касается непосредственно военного сегмента новой доктрины, он тоже претерпел значительные изменения. В частности, относительно стратегического ядерного вооружения введен принцип неядерного сдерживания, снабженный такой формулировкой: «комплекс внешнеполитических, военных и военно-технических мер, направленных на предотвращение агрессии против Российской Федерации неядерными средствами». Иными словами, ядерное сдерживание больше не является главным козырем при отражении потенциальной угрозы. Согласно новой военной доктрине, могут быть применены указанные выше «неядерные средства», что фактически подразумевает под собой вооруженные силы, участие которых может быть обусловлено только наличием более мелких, точечных угроз, исключающих прямой ядерный удар. Такими угрозами могут быть различные вооруженные формирования как на территории РФ, так и действующие с территорий сопредельных недружественных государств: «деятельность международных вооруженных радикальных группировок, иностранных частных военных компаний в районах, прилегающих к государственной границе Российской Федерации и границам ее союзников».
Это означает, несомненно, что возрастет роль родов войск, не связанных со стратегическим вооружением, и, соответственно, повысится их финансирование.
Что касается Европейского союза и НАТО, то, согласно новому документу, конструктивный диалог с ними возможен только на равных позициях. Иными словами, в вопросах международного сотрудничества и коллективной обороны Россия требует для себя права решающего голоса, которым обладают США, Великобритания, Германия и другие крупные мировые игроки. В этом контексте примечательно, что из новой версии военной доктрины исчезло положение о недопустимости начала новой гонки вооружений.
Новым важным стратегическим направлением для России, согласно новой редакции документа, является Арктика. Об этом, в частности, говорится уже в главе «Общие положения», идущей под первым номером. В 32 главе, названной «Основные задачи Вооруженных Сил, других войск и органов в мирное время», есть формулировка «обеспечение национальных интересов Российской Федерации в Арктике».
Другим интересным моментом новой доктрины является положение о необходимости обеспечения воздушно-космической обороны всех важнейших объектов. Иными словами, это может стать предтечей глобальной реформы ВВС, космических и ракетных войск с целью объединения их в одну структуру для облегчения их взаимодействия и уменьшения времени реагирования в случае угрозы.
Для понимания всей значимости данного документа также следует разобраться с теми, кто является его адресатами. Совершенно очевидно, что первым его адресатом являются вооруженные силы РФ, спецслужбы и органы власти, для которых военная доктрина определяет возможные угрозы, а стало быть стратегию противодействия им. Другим немаловажным адресатом военной доктрины без сомнения является отечественный ВПК, для которого данный документ является своего рода обещанием дальнейшего развития вооруженных сил, а значит стабильного спроса на продукцию предприятий ВПК.
Открытость и общедоступность документа говорят о том, что кроме внутренних адресатов, есть еще и адресаты внешние. К ним можно отнести страны и правительства соседних с Россией стран, входящих в зону так называемых геополитических интересов России, которым в документе фактически гарантируется защита от недружественного влияния наших западных «партнеров». Для стран «потенциальных противников», который, наконец-то, ясно обозначен, в военной доктрине тоже есть своеобразный месседж: по сути, документ расставляет для стран НАТО красные флажки, очень четко и недвусмысленно указывая на ту красную линию, которую лучше не пересекать.
Новая военная доктрина России — документ, подводящий итог тому, что было сделано в нашей «оборонке» за последние 3-4 года. Это документ, объективно передающий современные политические реалии и четко определяющий дальнейшие приоритеты РФ на мировой арене. Учтены и озвучены новые актуальные угрозы, которые не были так явственны 5 и, тем более, 10 лет назад. Что же из этого получится — увидим сами, тем более, что политическая обстановка сама по себе диктует необходимость быть бдительными и активными.
21russia.ru
Новые смыслы военной доктрины России
Сегодня некоторые эксперты ведут речь о подготовке «новой Военной доктрины Российской Федерации», что не соответствует действительности. Межведомственная рабочая группа, созданная при аппарате Совета безопасности, занимается уточнением действующей Военной доктрины РФ, утвержденной Указом президента Российской Федерации № 146 от 5 февраля 2010 года. Эту работу планируется завершить в ближайшее время.
В продолжение дискуссии, развернутой в СМИ и обществе, хочу поделиться некоторыми взглядами на роль и место Военной доктрины РФ и направлениях ее уточнения в свете происшедших, происходящих и прогнозируемых изменений военно-политической обстановки в мире. Для более полного понимания важности уточнения действующей Военной доктрины и содержательной части этой работы представляется необходимым сделать экскурс в историю появления и содержания Военных доктрин Российской Федерации после 1991 года.
Эйфория и романтизм 90-х
До 1991 года Россия, находясь в составе СССР, руководствовалась Военной доктриной (ВД) Советского Союза, принятой в 1987-м. После распада СССР она утратила свою силу, многие установки вошли в противоречие с новым социально-политическим устройством РФ, ее геоположением, экономическими возможностями и требованиями национальной безопасности.
Формирование ВД новой России шло чрезвычайно сложно и противоречиво. В течение полутора лет (после 1991 года) разработаны, по меньшей мере, семь различных вариантов. Были варианты, которые, по сути, повторяли основные установки советской ВД, предусматривающие организацию обороны в рамках СНГ.
После событий 3–4 октября 1993 года работа форсировалась, и к ноябрю был создан принципиально новый вариант ВД, который получил одобрение на заседании Совета безопасности РФ, а затем введен в действие Указом президента РФ № 1833 в форме «Основных положений Военной доктрины Российской Федерации переходного периода».
Военная доктрина РФ 1993 года вызвала не только одобрение, но и серьезные возражения, особенно три ее положения:
Первое: так называемый переходный период, на который была рассчитана ВД. Абстрактный характер военно-политических и военно-стратегических установок в этот период. Отсутствие глубокого анализа политической и военно-стратегической обстановки в мире и стране, тенденций их развития. В ВД, по мнению ряда оппонентов, не были рассмотрены место и роль РФ в новом мире, не определена долгосрочная политика по отношению к США и НАТО.
Подвергались критике также отсутствие в ВД конкретной оценки возможных ТВД, форм и способов вооруженной борьбы – как попытка скрыть истинные цели и намерения России.
Второе: установка в ВД о возможности превентивного применения ядерного оружия оценивалась как угроза Западу, готовность первыми развязать ядерную войну.
Третье: впервые зафиксированное в ВД положение о возможности применения ВС РФ во внутренних конфликтах. Оно вызвало особое неприятие.
Но в «Основных положениях Военной доктрины Российской Федерации 1993 года» НАТО вообще не упоминается, там нет даже этой аббревиатуры. В разделе о внешних военных опасностях России было записано только «расширение военных блоков и союзов», а также обращено внимание на «наращивание группировок войск (сил) у границ РФ до пределов, нарушающих соотношение сил». Отмечалось, что Россия «не относится ни к одному государству как к своему противнику».
Такие формулировки – результат эйфории и романтизма до начала расширения НАТО на восток.
Военная доктрина 2000 года принята в РФ после начала «первой волны» расширения НАТО, а также после бомбежек бывшей Югославии (1999). Сам процесс расширения НАТО (особенно приема новых членов) стал оцениваться в РФ более критически. Это отразилось и на содержании ВД, проект которой был обнародован 9 октября 1999 года. Он стал предметом обсуждения не только специалистов, но и широкой общественности. Такого раньше не бывало.
В качестве предмета ВД была впервые определена военная безопасность РФ. Военно-политический, военно-стратегический и военно-экономический компоненты ВД были жестко сконцентрированы не на разрозненных ведомственных задачах, а на комплексных общегосударственных направлениях строительства, подготовки и применения военной организации государства как целостной системы, предназначенной для обеспечения безопасности РФ. И это тоже впервые.
В ВД было дано совершенно новое, современное определение ряда базовых понятий и положений военной теории, самой ВД, военной безопасности, военной организации, других терминов. Сделаны системные и твердые акценты относительно характера военно-политической обстановки, ее дестабилизирующих факторов и источников современных угроз. Наращивание группировок войск (сил) других государств вблизи границ России было оценено как «основная внешняя угроза». Слово «НАТО» опять-таки не применялось в этом контексте. Но Россия констатировала, что расширение альянса на восток привело как к количественному увеличению числа военных баз НАТО, так и к активизации вооруженных сил вблизи наших границ.
Да, в действующей Военной доктрине РФ 2010 года есть ряд вопросов к НАТО. Это п. 8 «Основные внешние военные опасности»: «Стремление наделить силовой потенциал НАТО глобальными функциями… приблизить военную инфраструктуру… к границам РФ, в том числе путем расширения блока».
Почему возникли эти и другие вопросы? Вот факты: модернизация СНВ США, развертывание глобальной ПРО с интеграцией в нее евроПРО, материальная и идеологическая поддержка Саакашвили накануне и в ходе агрессии против Южной Осетии в августе 2008 года, фактическое восстановление военного потенциала Грузии. Эти и другие факторы созданы и реализуются не РФ, а США и НАТО. Реакция на них России была вынужденной и объективной.
О ядерном оружии и его применении уже много сказано разными экспертами. Подчеркну, что Военные доктрины РФ 1993 и 2000 годов не предполагали планирование применения ЯО в превентивных ударах. Нет этого в ВД 2010 года. И, убежден, не должно быть в уточненной Военной доктрине 2014 года.
Более того, в п. 16 ВД (2010) подчеркнуто: «Ядерное оружие будет оставаться важным фактором предотвращения возникновения ядерных военных конфликтов и военных конфликтов с применением обычных средств поражения (крупномасштабные войны, региональные войны)».
В этом же п. 16 отмечено: «В случае возникновения военного конфликта с применением обычных средств поражения (крупномасштабной войны, региональной войны)… обладание ядерным оружием может привести к перерастанию такого конфликта в ядерный военный конфликт».
И еще: прочитайте внимательно III раздел ВД «Военная политика РФ» и там вы увидите, что «военная политика РФ направлена на недопущение гонки вооружений, сдерживание и предотвращение военных конфликтов…» (п. 17) и что «недопущение ядерного конфликта, как и любого другого военного конфликта, – важнейшая задача РФ» (п. 18).
Если применять для сравнения термины, принятые в НАТО, в новой Военной доктрине РФ в основу положен принцип «оборонительного ядерного сдерживания» (defensive nuclear deterrence).
Рудименты холодной войны
А как у наших партнеров по «ядерному клубу», де-юре обладающих ядерным оружием, и других государств, де-факто имеющих ядерное оружие?
Ядерная стратегия США – стратегия расширенного сдерживания – это планирование совместного применения ядерного и обычного ВТО (стратегического) на основе глобальной системы ПРО.
При этом решение США о развертывании евроПРО подтверждает неизменность их планов о том, что евроПРО является элементом глобальной системы ПРО США, а не отдельной региональной системой ПРО НАТО (тем более ни о каком «участии» России в создании этого элемента глобальной ПРО США не может быть и речи).
Стратегия расширенного сдерживания США объективно оценивается в России как угроза своему ядерному потенциалу. В то время как в ВД РФ нет даже намека на реализацию стратегии «ядерного сдерживания на передовых рубежах» (extended nuclear deterrence) – то есть путем размещения своего ядерного оружия на территории другого государства. Нет там и положений о развертывании элементов глобальной ПРО на территории других государств. Нет установки на вывод оружия в космос и стремления достичь в нем военного превосходства. Нет ничего похожего на «молниеносные глобальные удары» с применением как ВТО, так и ядерного оружия.
Таким образом, у меня складывается мнение, даже вывод: многие наши эксперты и аналитики НАТО неправильно оценили основное содержание и положения нашей Военной доктрины. Что это – поверхностный анализ или сознательное введение в заблуждение? Целей у всего этого как минимум две:
— предлог для искажения всей политики и в первую очередь военной политики России;
— оправдание сохранения наступательного характера уже принятых и планируемых к принятию собственных военных и ядерных доктрин государств НАТО, новой стратегической концепции НАТО и на этом фоне оправдание глобального развертывания ПРО, милитаризации космоса.
Документы стратегического планирования РФ, коими являются Стратегия национальной безопасности, Военная доктрина и Концепция внешней политики, принятые в нашей стране, положены в основу политики РФ как самодостаточного государства. Они напрочь отметают «утверждения и выводы» экспертов НАТО о том, будто Россия не намерена поддерживать и развивать конструктивные отношения. Как раз наоборот – при условии, если НАТО в целом и все государства – участники союза будут воспринимать нас как полноправного партнера, руководствуясь при этом принципом равенства и равной безопасности.
Трудно заставить себя преодолеть недоверие к России, но это необходимо сделать. Только на этой основе можно и нужно, на мой взгляд, без рудиментов холодной войны адаптировать стратегическую концепцию НАТО к реалиям ХХI века.
Убежден: это самым позитивным образом скажется на дальнейшем развитии мира в целом.
Современная военно-политическая обстановка обуславливает необходимость постоянного уточнения взглядов на теорию, практику военной политики, на подготовку к вооруженной защите и вооруженную защиту Российской Федерации. При этом актуальным является предотвращение любой войны, что и отражено в действующей Военной доктрине: «Военная политика РФ направлена на недопущение гонки вооружений, сдерживание и предотвращение военных конфликтов…» (раздел III «Военная политика РФ», п. 17), «…недопущение ядерного конфликта – важнейшая задача РФ» (п. 18).
На достижение этой основной цели (задачи) должно работать все: политика, дипломатия, экономика, наука, военная организация государства с ее основой – Вооруженными Силами, духовный и материальный потенциал страны.
Исходя из этого в разделе I «Общие положения» ВД РФ, п. 1 записано: «Военная доктрина Российской Федерации является одним из основных документов стратегического планирования в Российской Федерации и представляет собой систему официально принятых в государстве взглядов на подготовку к вооруженной защите и вооруженную защиту Российской Федерации».
Сегодня перед нами не стоит вопрос, нужна ли России Военная доктрина. Она есть и реально работает! Вопрос в том, что вызывает необходимость ее уточнения или переработки.
В свое время Андрей Евгеньевич Снесарев в статье «Единая военная доктрина» дал такое определение: «Военная доктрина – это совокупность военно-государственных достижений и военных основ, практических приемов и народных навыков, которые страна считает наилучшими для данного исторического момента и которыми проникнута военная система государства снизу доверху».
А теперь о главном.
Первое: России нужна Военная доктрина. Это аксиома.
Второе: место ВД определено – «один из основных документов стратегического планирования в РФ». Это тоже аксиома.Но есть вопросы, на которые надо ответить сегодня:
— нужно ли уточнять роль ВД в общей системе государства;
— отвечает ли действующая ВД сегодняшним условиям жизнедеятельности государства своей структурой, понятийным аппаратом и содержанием в смысле научной обоснованности;
— соответствуют ли доктринальные установки реальным военным опасностям и угрозам, условиям возникновения и ведения современных военных конфликтов;
— достаточно ли обоснованы требования к строительству и подготовке ВС, других войск, вооруженных формирований и органов РФ, способам и формам военных действий.
Действующая ВД имеет две стороны: политическую (см. раздел III «Военная политика РФ») и военно-техническую (см. раздел IV «Военно-экономическое обеспечение обороны»).
Какую цель при этом ставили перед собой разработчики?
В разделе I «Общие положения», п. 1 дан ответ на вопрос, что такое ВД. Военная доктрина – не закон, не программа и не план. Это – система взглядов, соответствующих условиям жизнедеятельности государства. Меняются условия, например, средства и способы вооруженной борьбы – корректируются (уточняются) и соответствующие взгляды. Основные установки ВД развиваются и реализуются через призму ведомственных программ (планов), уставов, наставлений.
Если же говорить о роли Военной доктрины, то важнейшая и первейшая ее роль – регулятивная. Руководствуясь принципами международного и национального права, Военная доктрина РФ регулирует отношения в области обороны между различными институтами государства.
При этом я считаю очень важным, что основные установки ВД развиваются и реализуются через систему ведомственных программ (планов), уставов, наставлений и других документов при обязательном выполнении установок Военной доктрины.
Заслон «мягкой силе»
Если названа первейшая роль, то есть и другие. Вторая роль ВД – путем открытого декларирования военно-политических и стратегических установок показать другим государствам свои истинные намерения в военной области. Давайте вместе подумаем и ответим на вопрос: что следует уточнить по второй и третьей роли, которой являются взгляды (рекомендации) на применение военной силы в конкретных условиях?
Что изменилось в мире, жизнедеятельности нашего государства и как это «что» влияет на роли ВД? На этот вопрос должны ответить те, кто сегодня взял на себя ответственность за уточнение (переработку) ВД.
При этом целесообразно, на мой взгляд, руководствоваться как минимум тремя основными принципами, которые должны быть отражены в ней:
— необходимость предотвращения (недопущения) войны (агрессии) против Российской Федерации;
— защита интересов государства;
— защита самого государства с акцентом на обеспечение внутренней безопасности.
Нашли ли эти принципы достойное отражение в действующей Военной доктрине? Проанализируем их с позиции сегодняшнего и особенно завтрашнего дня. Так, в разделе III «Военная политика РФ», п. 27 «Основные задачи Вооруженных Сил и других войск в мирное время» в пп. б) записано «стратегическое сдерживание, в том числе предотвращение военных конфликтов».
Но мы знаем, что в стратегическом сдерживании превалирует ядерная составляющая. Так было вчера, есть сегодня. Да и в обозримом будущем вряд ли возможен отказ от ядерного оружия. В современной международной военно-политической обстановке огромное значение придается системе сдержек и противовесов. Это и называется «ядерное сдерживание». То есть предотвращение каких-либо действий противника посредством угрозы применения ядерного оружия. Подразумевается, что обладание ядерным оружием какой-либо страной вызывает страх остальных и, следовательно, гарантирует ей безопасность и защиту от нападения агрессоров.
Развитие и совершенствование ядерного сдерживания остаются высшим приоритетом. По сути это правильно, если бы не одно «но». Ядерное сдерживание не всегда (мягко будет сказано) эффективно в предотвращении внешних вооруженных конфликтов и совсем не работает для предупреждения внутренних.
Попытки силового воздействия на нашу страну в течение столетий показали свою бесперспективность. Победить Россию в прямом силовом противоборстве невозможно. Но государство Советский Союз перестало существовать! Не помогло и ядерное оружие – «мягкая сила» оказалась сильнее.
Напрашивается вывод – необходимо повышение роли системы неядерного сдерживания. Что это значит и как решить поставленную задачу? Представляется, что система неядерного сдерживания – это комплекс внешнеполитических, научно-исследовательских и военно-технических мер, проводимых государством по разработке, реализации и демонстрации в действии неядерного сдерживания.
А решить задачу предлагается так:
1-е – включением системы неядерного сдерживания и декларации ее доктринальных положений в ВД, что обеспечит правовую легитимность;
2-е – демонстрацией технической реализуемости системы неядерного сдерживания путем проведения соответствующих испытаний и учений с достаточно широким информационным обеспечением;
3-е – повышением роли сил общего назначения, составляющих основу системы неядерного сдерживания.
Сегодня США осуществляют контроль над развитием военно-политической обстановки в зонах своих жизненно важных интересов, применяя «стратегию непрямых действий», представляющую комплексное воздействие (политико-дипломатическое, экономическое, информационное).
В действующей ВД в разделе II «Военные опасности и военные угрозы РФ», п. 12 «Характерные черты современных вооруженных конфликтов», пп. а) «комплексное применение военной силы и сил и средств невоенного характера» не дается раскрытия этих сил и средств. Так же, как и в п. 13 «Особенности современных военных конфликтов», пп. г) «заблаговременное проведение мероприятий информационного противоборства для достижения политических целей без применения военной силы…» они не детализируются.
Но только слепой и глухой может сегодня не видеть и не слышать, что бывает с государством в результате внутреннего воздействия так называемых методов ненасильственных действий, протестов и убеждений. Достаточно вспомнить, что произошло на Украине.
В этой связи потенциальная вероятность применения транснациональных, незаконных (иррегулярных) вооруженных формирований с целью насильственного изменения существующей государственной системы, нарушения территориальной целостности государства сохраняется, причем такого развития событий нельзя исключать в обозримом будущем и для России.
Потенциальная опасность резкого обострения внутренних проблем с последующей эскалацией до уровня внутреннего вооруженного конфликта является реальной угрозой для стабильности и территориальной целостности нашей страны на среднесрочную перспективу. И это должно быть также отражено в уточненной Военной доктрине России.
И еще об одной не менее актуальной проблеме. Информационная война с массовым воздействием на создание населения отдельных стран и мировую общественность с применением кибероружия для подавления систем управления, связи не только военного назначения уже стала реальностью и неотъемлемой частью всех вооруженных конфликтов.
При этом надо согласиться и признать как аксиому то, что информационная война будет широко применяться не только воюющими сторонами, но и экстремистами, террористическими организациями. В этой связи необходимо постоянно и глубоко отслеживать развитие информационных технологий, а также совершенствовать, модернизировать системы защиты всей государственной и военной инфраструктуры России.
Вывод напрашивается один: интересы как военной, так и государственной (национальной) безопасности настоятельно требуют создания механизмов выявления и пресечения информационно-психологического воздействия на Российскую Федерацию. Это должно найти отражение в уточненной Военной доктрине государства.
/Юрий Балуевский, генерал армии, vpk-news.ru/
army-news.ru
Новая военная доктрина России и Беларуси будет носить оборонительный характер – эксперт
27 Октября 2017 г.
Военный аналитик из Минска, полковник запаса Александр Тиханский рассказал корреспонденту «Евразия.Эксперт» о том, на отражение каких угроз будет направлена новая военная доктрина Союзного государства, за счет чего в два раза вырос экспорт белорусского оружия и прокомментировал слухи о планах поставить Азербайджану наступательное вооружение.
— Готовится к принятию новая Военная доктрина Союзного государства. Зачем потребовалось разрабатывать новый документ и какие угрозы следует учесть в первую очередь?
— На основании российской Военной доктрины 2015 г. и нашей белорусской 2016 г. создается новая Военная доктрина Союзного государств. Что к этому подвигло? Во-первых, предыдущая союзная военная доктрина была принята еще в 2001 г. За это время в Российской Федерации были приняты две военные доктрины – в 2010 г. и в 2015 г., в 2016 г. – принята новая редакции военной доктрины Республики Беларусь.
Принятие союзной доктрины важно и потому что есть совместная Региональная группировка войск Беларуси и России, единая система ПВО, мы состоим в военной организации ОДКБ. Кроме того, происходит дальнейшее расширение НАТО, вырос уровень международной террористической угрозы, снизился уровень международной безопасности. Новая Военная доктрина, как и предыдущая, будет носить оборонительный характер. Но мы должны при необходимости обеспечить безопасность своего Союзного государства.
— Беларусь поддерживает традиционно высокий уровень военно-технических связей с Россией. Какие проекты сейчас находятся на повестке дня?
— Анализ текущего состояния военно-технического сотрудничества Беларуси и России позволяет говорить о том, что в настоящее время особое внимание уделяется концептуальным подходам его дальнейшего развития на среднесрочную перспективу, а также порядку координации и взаимодействия в отношении военно-технического сотрудничества с третьими странами.
Направления этого сотрудничества довольно широки – это создание и модернизация вооружения, военной техники, работы, услуги, результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них (интеллектуальную собственность) и информация в военно-технической области. Более 25 лет сотрудничества в военно-технической сфере Беларусь и Россия работают стабильно, и наши отношения имеют позитивную динамику развития.
Подчеркну, что ВПК Беларуси продолжает оставаться тесно интегрированным с оборонно-промышленным комплексом Российской Федерации. И Россия является важнейшим потребителем его продукции и основным поставщиком вооружений и военной техники для белорусских вооруженных сил. Проще сказать, в каких сферах ВПК Беларуси и ОПК Российской Федерации не сотрудничают.
— По данным Стокгольмского международного института исследования проблем мира (SIPRI), в 2012-2016 гг. Беларусь экспортировала оружия на $625 млн. Кто выступает в качестве главных покупателей и какие виды оружия преимущественно закупаются?
— Да, есть еще и дополнительная статистика: Беларусь за 2004-2011 гг. экспортировала военной техники и вооружений на сумму свыше $550 млн. Т.е. за последние четыре года экспорт вооружений увеличился в два раза.
Основными странами-потребителями белорусской военной техники и вооружений считаются Азербайджан, Йемен, Казахстан, ОАЭ, Сирия, Судан, Уганда и Эритрея. Белорусские вооружения также поставлялись в Армению, Джибути, Кот-д`Ивуар, Кубу, Нигерию, Польшу, Словакию и Туркменистан, но их объем не превышал $4 млн. На сегодняшний день Республика Беларусь свой потенциал в экспорте военной техники и вооружений видит в объеме до $1 млрд в год.
Белорусский ВПК продолжает специализироваться на разработке и производстве военной радиоэлектроники, оптики и оптоэлектроники, программных комплексов для военных информационных систем и систем управления войсками и оружием.
Поэтому в Беларуси закупаются автоматизированные системы управления войсками и оружием, системы проводной, волоконно-оптической и радиосвязи, аэрокосмическая оптоэлектронная аппаратура и комплексы для получения цифровых электронных карт, навигационное обеспечение высокоточного оружия, системы управления огнем бронетанковой техники, современные оптико-электронные прицелы для стрелкового оружия, лазерные инфракрасные прожекторы для танков и БМП, прикладные программные комплексы, обеспечивающие управление радиолокационными, лазерно-оптическими и информационными системами противоракетной обороны, станциями предупреждения ракетного нападения и системами контроля космического пространства.
Кроме этого, Беларусь работает в широком спектре модернизации военной техники и вооружения, преимущественно советского производства.
— В ходе переговоров с министром обороны Азербайджана Закиром Гасановым президент Беларуси Александр Лукашенко заявил о готовности помогать укреплению оборонного потенциала Баку. По каким направлениям страны планируют развивать взаимодействия, и есть ли почва у обсуждаемых в СМИ перспективах поставок Беларусью наступательного вооружения?
— Да, в ходе встречи обсуждались перспективы развития и расширения двустороннего сотрудничества в военно-технической сфере и в области военного образования. Закир Гасанов акцентировал внимание президента Республики Беларусь на высокой оценке качества вооружения и техники белорусского производства. У Беларуси и Азербайджана давно налажены двусторонние отношения в плане военного и военно-технического сотрудничества и одна из целей нынешнего визита министра обороны Азербайджана в Беларусь – это подписание плана военного и военно-технического сотрудничества на 2018 г.
Азербайджан и в официальном рейтинге считается одним из главных покупателей оружия у Республики Беларусь. Согласно официальным данным, Азербайджан потратил на закупку военной техники у Беларуси на сегодняшний день более $300 млн, включая модернизацию зенитно-ракетных комплексов «Бук».
Очередной этап развития сотрудничества заключается в том, что на сегодняшний день эту технику необходимо модернизировать. ВПК Беларуси имеет все технологии для этого: оптоэлектронные системы, системы управления различных видов войск, информационные системы, и способность модернизировать (а на сегодняшний день это, в основном, на рынке вооружений соотношение «эффективность-цена») у нас одна из оптимальных.
Министерство обороны Азербайджана интересует военное образование, которое у нас отличается инженерной подготовкой командного состава. Практически 90% выпускников военной академии Республики Беларусь – это инженеры по гражданскому образованию. 1990-е гг. показали, что военное образование азербайджанских офицеров военного профиля было преимущественно гуманитарного плана, поскольку они обучались в основном в Турции. Это повлекло за собой неспособность функционирования системы военно-технического обеспечения бывшей «советской» (а она основная) техники и вооружения и низкий уровень навыков и умений «турецкого» производства военных специалистов.
Хочу сразу сказать, что в данных двусторонних отношениях никто и никаких спекуляций на тему продажи-покупки наступательных вооружений не допускает.
— В январе было подписано соглашение о военно-техническом сотрудничестве между Беларусью и Сербией. Есть ли уже результаты?
— Наверно, вы имеете ввиду, что в январе этого года речь шла о двух дивизионах системы «Бук» и о восьми МиГ-29, которые должны быть переданы (есть версия – подарены) в течение 2018 г.
Недавно, 13 июня 2017 г. состоялось очередное заседание Палаты представителей, в ходе которого парламентарии рассмотрели проект Закона «О ратификации Соглашения между Правительством Республики Беларусь и Правительством Республики Сербия о военно-техническом сотрудничестве».
В соответствии с Соглашением военно-техническое сотрудничество осуществляется, в частности, по следующим направлениям: совместные проекты, касающиеся новых образцов вооружения и военной техники; производство, модернизация, капитальный ремонт и поставка военной техники, вооружения, оптических приборов, оборудования специального назначения; обмен специалистами и обучение, повышение профессионального уровня представителей вооруженных сил и специалистов.
Мы начали переговоры о закупках дополнительного оружия для армии Сербии. Речь идет, прежде всего, о покупке истребителей и средств ПВО, также обсуждались возможности совместного производства боеприпасов и оружия для продажи третьим странам.
— В ходе военной выставки MILEX-2017 была презентована новая ракета к РСЗО «Полонез» – М20. Она является экспортной версией китайской ракеты DF-12 и обладает повышенной дальностью полета. Каковы перспективы передачи данной ракеты на вооружение белорусской армии и насколько она поспособствует усилению обороноспособности страны?
— Здесь все зависит от возможностей финансирования данного проекта. Пока планируется увеличить степень локализации ракетного комплекса до 80% и вывести в этом году на испытания модификацию В-300 с оперативно-тактической ракетой М20, имеющей дальность стрельбы 280-300 км. В данном случае хотел бы обратить внимание, что принятие на вооружение одной ракеты масштабно не влияет на обороноспособность страны.
— Какие основные вызовы стоят перед белорусским ВПК сегодня?
— В настоящее время потенциал оборонного сектора экономики Республики Беларусь уверенно растет, что подтверждает высокий технологический уровень, востребованность и конкурентоспособность на рынках вооружений белорусской оборонной продукции. Так, более 290 образцов и макетов вооружения, военной и специальной техники на выставке Милекс-2017 было продемонстрировано организациями, входящими в систему Госкомвоенпрома. За пять лет объем экспорта белорусского ВВТ (вооружений и военной техники) увеличился ровно в два раза.
Основные вызовы в этой сфере – это потеря рынков сбыта. Чтобы этому противостоять требуется постоянно проводить работу по повышению конкурентоспособности продукции военного назначения, ее технологичности, привлекательности по формуле «цена-эффективность».
Беседовала Юлия Рулева
eurasia.expert