АТОМНАЯ БОМБА – СПАСИТЕЛЬНИЦА ЯПОНИИ – Русскоязычная Америка
Каждый год в начале августа в интервале 6-9 числа вновь и вновь возникают дискуссии на тему: нужна ли была атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки для скорейшей капитуляции Японии, или это ненужная для победы над Японией акция и военное преступление для запугивания Сталина и всего мира.
Я давно убедился в том, что, увы, бомбежка была необходима, – и притом не столько для победы и сохранения жизни американских солдат, сколько для спасения от гибели самой Японии. Да, именно так – для сохранения жизни японских солдат и мирных жителей.
На самом деле бомбардировка Хиросимы и Нагасаки имела не одну, а много целей. В том числе – и да, сбить с населения самурайский дух и принудить генералов и императора Хирохито к капитуляции. Другие цели: возмездие за Перл-Харбор, желание максимально сократить свои потери при высадке на японские острова, испытать новое оружие в боевой обстановке, показать Сталину кто в доме хозяин.
В войне нет гуманности. Особенно в такой, какой была WW2. Но все же есть правила ведения войны, была Женевская конвенция о военнопленных, был Красный Крест. Союзники более-менее придерживались этих правил, державы Оси и СССР – нет. То есть, они были менее гуманны, чем союзники.
Хиросима и Нагасаки, в сущности, не были военной операцией. То была политическая демонстрация по принуждению Японии к капитуляции. Что и было достигнуто в короткие сроки. Гуманистический же аспект (как бы это странно ни звучало) этой болезненной хирургической процедуры состоял в том, что капитуляцией были спасены не менее 1 миллиона жизней американских солдат и не менее 2 миллионов – японских. Это – минимальные цифры. Об этом говорит моделирование потерь при захвате Окинавы. Вывод: жертвы атомных бомардировок не напрасны,они сохранили в 20 раз больше жизней. Именно поэтому японцы за те трагические события не имеют претензий к Америке.
Кстати сказать, ковровые бомбардировки немецких городов, особенно в 1945 году, имели те же причины принуждения Германии к капитуляции.
Часто говорят, что достаточно было бы продемонстрировать мощь нового оружия. Взорвать в безлюдном месте. Напугать. И цель – капитуляция -была бы достигнута без атомного ужаса.
Тогда и немецкие города не нужно было бы бомбить. Снарядить три тысячи летающих крепостей и ланкастеров – и пусть они сбрасывают бомбы где-нибудь на пустырях. А то и просто в море. Для устрашения.
Вы знаете, сколько стоит один такой вылет? А бомбы?
Война – чрезвычайно жестокая вещь. И долг политиков – ее не допустить. Вожди держав оси ее не просто допустили, они ее развязали. И при этом развратили свое население, отравили его ядом “патриотизма”, так что население радостно приветствовало войну. “Пошло на поводу”. И в этом – его коллективная вина.
Между прочим, император Хирохито получил предложение о капитуляции, и там было сказано, что в случае отклонения ультиматума будет применено новое ужасное оружие. И даже сказано, каковы окажутся последствия. Отказ. Сброс бомбы “рядом”, в горах, что ли, имел бы точно такой же результат, как и безответный ультиматум. У США тогда имелось только две готовых бомбы, полученные ценой огромных затрат. Третья была на подходе (была готова 15 августа). И просто так бросать их “рядом” никакому политику никто бы не позволил.
Теперь давайте посмотрим, каковы были прикидки и расчеты потерь при высадке на основные японские острова без атомной бомбы.
Захват острова Окинава (это между Японией и Тайванем) уже произошел, потери были известны. Они и позволили затем в нужном масштабе промоделировать потери при высадке на главные японские острова. Даю подборку на эту тему из разных источников.
Потери японской стороны на Окинаве составили порядка 107 тыс. человек военнослужащих убитыми, в битве погибло до 1/3 всех жителей острова. Количество погибших японцев разными специалистами оценивается от 42 до 150 тыс. человек (по данным из префектуры Окинава – более 100 тыс. человек). Представители армии США говорили о конечной цифре в 142 058. Японцы также потеряли 16 судов и огромное число самолетов – 7800 (тысячу вели летчики-камикадзе).
Японская пресса пишет: «Есть множество окинавцев, свидетельствовавших о том, что японская армия подталкивала их к совершению самоубийства. Многие вспоминали о том, как солдаты раздавали им ручные гранаты (для того, чтобы взорвать себя)». Некоторые жители, поверив в то, что американцы – варвары, совершившие жуткие злодеяния, убивали себя и свои семьи, чтобы избежать плена. Часть тех людей прыгала и сбрасывала членов своих семей со скал.
У американцев 38 судов были потоплены, 763 самолета – сбиты. У них оказалось – 12 тыс. погибших или пропавших без вести. Для ценящих человеческую жизнь американцев это очень много – примерно в два раза больше, чем количество потерь в сражениях на Иводзиме и Гуадалканале, вместе взятых. Несколько тысяч военнослужащих, скончавшихся от ран и других причин через несколько дней после завершения битвы не были включены в статистику. Это делает битву на Окинаве самым кровопролитным для американцев сражением на всём тихоокеанском театре.
Теперь о перспективах высадки на главные японские острова Кюсю и Хонсю. Военный министр США Стимсон в памятной записке Трумэну от 2 июля 1945 года отмечал, что «… операции по овладению Японией могут оказаться длительными… Начав сражение, нам придётся, по моему мнению, завершать его даже ещё более жестокими сражениями, чем те, которые имели место в Германии. В результате мы понесём огромные потери и будем вынуждены оставить Японию».
Битва за Японию могла затянуться и привести к огромным жертвам с обеих сторон. Речь идет о нескольких миллионах. Окинава показала американцам, что их ждет на собственно Японских островах. Впереди лежали неимоверно кровавые битвы с фанатичным противником. Стали появляться оценки о возможных миллионных потерях.
Весной и летом 1945 г. была подготовлена операция «Даунфол» (Operation «Downfall») – план вторжения Союзников (главным образом, войск США) в Японию. Операция должна была состоять из двух частей: операций «Олимпик» (Olympic) и «Коронет» (Coronet). В ходе операции «Олимпик», начало которой было запланировано на октябрь 1945 года, с использованием недавно оккупированной Окинавы в качестве плацдарма, должна была быть захвачена южная треть одного из главных японских островов, Кюсю. Позднее, весной 1946 года, на окружающую Токио равнину Канто, остров Хонсю, в ходе операции «Коронет» должен был высадиться десант, поддерживаемый с Кюсю авиацией.
Операция была отменена после капитуляции Японской империи из-за атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.
Прогнозы возможных потерь при осуществлении операции различаются, однако, как считается, они были бы чрезвычайно высоки: в зависимости от степени участия в боевых действиях японских гражданских лиц, они могли бы исчисляться миллионами для Союзников и десятками миллионов для японцев.
Оценки числа потерь основывались на опыте предыдущих кампаний, которые анализировались с различных точек зрения:
Председатель Объединенного комитета начальников штабов адмирал Лехи сказал президенту Трумэну 18 июня 1945 года, что при предстоящей высадке на острове Кюсю среди 767 тысяч десанта следует ожидать 35-процентных потерь, т. е. 268 тысяч – ровно столько, сколько США потеряли до сих пор на всех фронтах. Трумэн заметил, что должна быть найдена альтернатива «предотвращения Окинавы от одного конца Японии до другого».
При попытке вторжения на Кюсю и Хонсю власти Японии собирались вовлечь в борьбу всю нацию . Через прессу, радио и кино японцев уверяли в необходимости «защищать устои национального государственного строя, ведя войну до победного конца, черпая силы из принципа вечной преданности императору». Японские власти собирались использовать всех японцев, вплоть до женщин, подростков и стариков.
Финальной попыткой остановить наступление союзников стала бы операция крупномасштабной обороны Кюсю под кодовым названием «Операция Кецуго». Она должна стать отходом от стратегии глубинной обороны, которая применялась в битвах за Палау, Иводзиму и Окинаву. Основная оборона была сосредоточена на плацдарме дислокации десанта; более 3000 камикадзе должны атаковать десантные транспортные корабли, прежде чем они проведут высадку пехотинцев на берег.
Если отбиться от союзников не удалось бы, планировалось отправить к побережью ещё 3500 камикадзе, 5000 синьё (лодок-самоубийц) и оставшиеся эсминцы и подлодки.
Адмирал Лехи, беря за аналог битву за Окинаву, полагал что американские потери будут 268 000 человек… Если продолжительность Коронета (первая часть операции) составила 180 дней, итоговая цифра потерь исчислялась бы в 1 200 000 человек.
Исследование, предпринятое для военного министра США Генри Стимсона, оценило, что американские потери при завоевании Японии составят от 1,7 до 4 миллионов человек, включая от 400 000 до 800 000 погибших. Японские потери при этом оценивались в диапазоне от пяти до десяти миллионов человек. Ключевым предположением было активное участие гражданского населения в защите Японии.
Столкнувшись с перспективой вторжения на территорию Японского архипелага с Кюсю, а также перспективой советского вторжения в Маньчжурию, последнего поставщика природного сырья, Военная газета имперского командования сделала вывод:
«Мы не можем управлять войной без всякой надежды на успех. Единственный оставшийся путь для ста миллионов японцев – пожертвовать своими жизнями в борьбе с врагом и сделать всё, чтобы подорвать его боевой дух». Главным стал лозунг «Сто миллионов погибнут как один!»
.Таким образом, атом спас жизни от 5 до 10 миллионов японцев. На самом же деле речь могла идти о 100 миллионах, то есть, о гибели всей нации.
Конечно, были оценочные цифры и меньших потерь. Но вообще при планировании операций , нацеленных на победу, всегда исходят из худших предположений. Лучшие тем более дадут победу.
Мнения о ненужности атомных бомбардировок высказывались, в основном, после войны. Посему эти мнения никакого значения для принятия решения об атомной бомбардировке в принципе иметь не могли. А вот расчеты потенциальных потерь при высадке на японские острова делались военными экспертами во время войны. И были решающими. Кстати говоря, “обычные бомбежки” японских городов и страшные пожары в них (особенно в Токио, а всего было разрушено 66 городов) привели к жертвам, в несколько раз большим, чем в Хиросиме-Нагасаки. А именно – в результате массированных «ковровых бомбардировок» японских городов и возникших в них пожаров погибли, по разным подсчетам, от 500 до 900 тыс. их жителей, что в 3-4 раза превосходило число жертв атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.А о капитуляции и речи не шло. Мол, все как один умрем в борьбе за это, но не сдадимся.
КАК БЫЛА ДОСТИГНУТА КАПИТУЛЯЦИЯ ЯПОНИИ.
26 июля 1945 года союзники по антияпонской коалиции :Америка, Великобритания и Китай подписали документ под названием «Потсдамская декларация” – требование безоговорочной капитуляции («unconditional surrender») Японии. В ультиматуме заявлялось, что если Япония не сдастся, то она предстанет перед угрозой полного уничтожения, дословно «prompt and utter destruction». Слова “бомба” в декларации не упомянуто, но про нечто страшное было сказано. Текст декларации с требованием капитуляции был транслирован на Японию по радио и разбросан в листовках с самолётов.
Требование трех держав о безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил было отклонено Японией. 28 июля на пресс-конференции премьер-министр Японии Кантаро Судзуки назвал ультиматум старыми дешевыми трюками и заявил по поводу Потсдамской декларации: «Мы игнорируем ее. Мы будем неотступно идти вперед и вести войну до победного конца». Он сказал не просто “игнорируем”, а использовал слово «мокусацу», что более сильно и означает «убить молчанием».
Нужен был наглядный шок “концентрированной гибели” , чтобы перешибить эту формулу презрительного молчания.
Этот шок дала атомная бомба.
К тому же отсутствие топлива сделало невозможным использование авиации и флота. У Японии не оставалось иного выхода, кроме капитуляции. Впрочем, был второй вариант: национальное самоубийство при вторжении американцев на острова.
Тем не менее большинство милитаризованного правительства Судзуки выступало за продолжение войны. Для японцев капитуляция была невозможной, до того за всю свою историю Япония не проиграла ни одной войны и не была оккупирована. За капитуляцию выступал только более-менее вменяемый император Хирохито и его министр иностранных дел Сигэтори Того. Однако в главном политическом руководстве Японии – в Высшем военном совете, состоявшем из Премьер-министра Японии, министра иностранных дел, военного министра, министра флота, начальника генштаба армии, председателя генштаба флота (Большая шестерка) они были в меньшинстве.
И вот – 6 августа 1945 года в соответствии с угрозой, заявленной в «Потсдамской декларации», США взорвали атомную бомбу над Хиросимой.
Населению ничего не сообщили о судьбе Хиросимы. Впрочем, и сами власти Японии не очень знали, что именно случилось. Война продолжалась. Тогда – 9 августа последовал атомный взрыв над Нагасаки. Кстати сказать в этих городах были расквартированы значительные армейские силы, находились военные склады, заводы по производству оружия и ремонту судов.
Центр города исчез. А ведь по нынешним временам бомбочки были игрушечными: В Хиросиме “Малыш” (Little boy) 15-18 килотонн, в Нагасаки “Толстяк” (Fat man) – 21 килотонн. Если бы в том месте применили советскую “Кузькину мать” в 100 мегатонн (1961), то не только бы исчезла вся Япония, но вся Корея и значительные части Китая и СССР.
9 августа в Токио пришло известие об объявлении войны Советским Союзом Японии и об атомной бомбардировке Нагасаки. На заседании «большой шестерки», состоявшемся в ночь на 10 августа, голоса по вопросу о капитуляции разделились поровну (3 «за», 3 «против»), после чего в обсуждение вмешался император, высказавшись за капитуляцию.
10 августа 1945 Япония официально заявила о готовности принять Потсдамские условия капитуляции с оговоркой относительно сохранения структуры императорской власти в стране. 11 августа США отвергли японскую поправку, настаивая на формуле Потсдамской конференции. Тогда японцы попросили хотя бы гарантировать полную неприкосновенность императора и сохранение его власти как номинального главы государства. На это американцы согласились.
В итоге 14 августа Япония официально приняла условия капитуляции и сообщила об этом союзникам.
В полдень 15 августа 1945 года японцы впервые за всю историю государства услышали голос своего божественного микадо, который объявил о решении прекратить войну. Он сказал: ” … к тому же, в распоряжении противника находится новое ужасное оружие, способное унести много невинных жизней и нанести неизмеримый материальный ущерб. Если мы продолжим сражаться, это не только приведёт к коллапсу и уничтожению японской нации, но и к полному исчезновению человеческой цивилизации. В такой ситуации, как мы можем спасти миллионы наших подданных или оправдать себя перед священным духом наших предков? По этой причине мы приказали принять условия совместной декларации наших противников”.
В связи с этим в Японии до сих пор немало тех, кто считает, что применение американцами атомных бомб явилось «тэнъю» – волей провидения, милостью небес, позволившей священной нации Ямато выйти из войны с честью, не потеряв лица.
В свою очередь, Красная армия в Манчжурии быстро захватила лабораторию по производству всякой чумной заразы. Это биологическое оружие японское правительство планировало использовать. Бывший командующий разбитой Советами Квантунской армией генерал Отодзо Ямада признал на судебном процессе: «Вступление в войну против Японии Советского Союза и стремительное продвижение советских войск вглубь Маньчжурии лишило нас возможности применить бактериологическое оружие…».
2 сентября на борту линкора “Миссури” японская сторона подписала капитуляцию. Вторая мировая война закончилась. Япония была спасена. Но даже вопреки решению 123-го потомка богини Солнца Аматерасу, императора Хирохито, тысячи людей в знак протеста против капитуляции покончили жизнь самоубийством через сэппуку или хотя бы простым “застрелом”. Наиболее “сознательные” приходили для этой демонстрации патриотизма на площадь перед дворцом императора. Полицейские не мешали, только складывали трупы штабелями.
Вот слова пилотов, сбросивших атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки:
Пол Тиббетс (Paul Tibbets) – командир летающей крепости B-29 Энолы Гей (Enola Gay), сбросивший атомную бомбу на Хиросиму: “Я делал, то, что мне приказали. Я прожил хорошую жизнь и ни о чём не жалею. Шла война. Мы должны были бомбить. И мы бомбили”.
Тед Ван Кирк (Ted Van Kirk) штурман: “Одна бомба или тысячи бомб. Какая разница. Если бы мы не бомбили, война продолжалась лет 10. И кто знает, сколько людей погибло бы”.
Слова пилотов второго самолета B-29 – Bockscar, сбросившего бомбу на Нагасаки 9 августа 1945 года:
Чарльз Суини (Charles W. Sweeney). Командир самолета B-29: “Это было моим долгом. Я хотел, чтобы война скорее закончилась, нам хотелось поскорее вернуться домой к своим любимым”.
Фред Оливи (Fred J Olivi). Второй пилот: “Хотя погибли тысячи людей, я уверен, что бомбу надо было сбросить, поскольку если бы американцам пришлось начать вторжение в Японию, это было бы смертоубийством”.
В Японии не осуждают американских пилотов, и там они высоко оцениваются как люди, которые положили конец милитаристской Японии и обеспечили ее нынешнее демократическое процветание.
Общее количество погибших составило от 90 до 166 тыс. человек в Хиросиме и от 60 до 80 тыс. человек – в Нагасаки.
Они отдали свои жизни ради спасения народа Японии.
Валерий ЛЕБЕДЕВ,
Бостон
Для “RA NY”
www.rusamny.com
Япония испытала собственную атомную бомбу за три дня до своей капитуляции
На рассвете 12 августа 1945 года, за три дня до объявления Японией капитуляции, в Японском море, невдалеке от севера Корейского полуострова, прозвучал взрыв. В небо поднялся огненный шар в 1000 метров. Вслед за ним возникло гигантское грибовидное облако. По мнению американского эксперта Чарльза Стоуна, здесь была взорвана первая и последняя атомная бомба Японии.Насколько реально утверждение, что японская армия провела эксперимент на территории современной КНДР?
Заявление Стоуна, что Япония вела работы по созданию атомной бомбы в токийских лабораториях, исследовательских центрах в Маньчжурии, а также на промышленном комплексе в корейском городе Хыннам, было встречено с сомнениями среди ученых США. Доктор Эдвард Дрей считает, что Япония имела довольно низкий уровень технологии, чтобы ее ученые могли создать и взорвать свое собственное ядерное устройство. Историк Джон Дауэр придерживается более осторожного скептического мнения о сообщении Стоуна. Сохранившиеся материалы о японском циклотроне, уничтоженном в результате бомбардировок, свидетельствуют, что он был весьма примитивен по сравнению с американским. Но исключить возможность того, что в 1945 году в Японском море была взорвана атомная бомба, нельзя.
Что же послужило основанием сенсационного заявления Ч.Стоуна? К этому его подтолкнуло излучение архивов США. Японская бомба, считает Ч. Стоун, должна была быть использована против американских войск в рамках операции «Родина». Однако для ее создания не хватило времени. В день ядерного взрыва секретный военный Хыннамский комплекс, достаточно мощный и оборудованный всем необходимым для производства атомной бомбы, был захвачен советскими войсками.
На Хыннамском химическом комбинате было вполне логично разместить производство японской атомной бомбы. Предприятия по производству ядерного оружия часто имеют вид химкомбинатов.
Правдоподобность гипотезы Стоуна подтверждают изыскания американского разведчика Теодора Макнелли. В конце Второй мировой войны он служил в аналитической разведке на Тихом океане у генерала Макартура. В своей статье он пишет, что американская разведка располагала достоверными данными о крупном японском ядерном центре в Хыннаме, но держала информацию в тайне. Утром 14 августа 1945 года американские самолеты привезли на свои аэродромы пробы воздуха, взятые над Японским морем неподалеку от восточного побережья Корейского полуострова. Обработка проб дала ошеломляющие результаты. Выходило, что в Японском море произошел взрыв ядерного устройства!
Перед Второй мировой войной Япония являлась одним из лидеров в области исследования атомного ядра. Японские ядерщики оказались в определенном преимуществе перед своими коллегами. В европейских странах научные центры в результате эмиграции ученых практически прекратили работу. В СССР одни ядерщики ушли в армию, другие были репрессированы, и реальные работы начались только после войны. В США, куда попало большинство ученых-эмигрантов, ядерщиков было больше чем достаточно. Но все занимающиеся научными исследованиями знают, насколько отличается по эффективности работы слаженный коллектив единомышленников от собрания пусть даже крупных ученых, но придерживающихся различных, а порой и противоположных гипотез о варианте решения научной задачи. В Японии же коллективы ученых непрерывно вели исследования.
Первым занялся вопросом создания ядерного оружия Такео Ясуда − начальник отдела науки и техники штаба военно-воздушных сил Японии.
Генерал обратил внимание на статьи, в которых утверждалось, что «цепная реакция, вызванная распадом урана, способна привести к взрыву невиданной мощности». Один из бывших учителей генерала Ясуда, профессор Риокичи Сагане, написал подробный доклад, в котором утверждал, что новейшие открытия в ядерной физике могут быть использованы в военных целях.
Военный министр Хидеки Тодзио поставил на докладе профессора Сагане резолюцию: «Этот вопрос должны проработать эксперты», соответствии с ней генерал Ясуда организовал в 1941 году Институт физико-химических исследований. Руководителем исследований стал профессор Иосио Нисина, ученик Нильса Вора. Около ста молодых специалистов были откомандированы из армии в институт и занялись созданием ядерного оружия.
Теперь о сырье для изготовления ядерной начинки для бомбы. Урана у них не было, но немцы регулярно экспортировали его в Страну восходящего солнца. Когда же военное положение гитлеровской Германии резко ухудшилось и они лишились возможности доставлять уран по морю на кораблях, Гитлер решил продолжать доставку урана на подводных транспортных судах. В море вышла специально оборудованная для перевозки урана лодка U-401. Это было первой и, к счастью для союзников, последней такой попыткой снабжения Японии стратегическим сырьем на подводных лодках.
Известие об окончании войны застало U-401 на полпути к Японии. После долгих колебаний корветтен-капитан Хаазе все же принял решение всплыть на поверхность и сдаться американцам. Узнав об этом намерении командира подлодки, все четыре японских офицера покончили жизнь самоубийством. Но по утверждению Стоуна, японцы к тому времени уже накопили достаточное количество урана для того, чтобы взорвать свою атомную бомбу.
Сообщение о взрыве японского ядерного устройства позволяет ответить на две загадки, связанные с окончанием Второй мировой войны на Дальнем Востоке: во-первых, что явилось окончательной причиной безоговорочной капитуляции Страны восходящего солнца, и во-вторых, почему она пришлась на 15 августа.
На них ответил в своей книге «2013 год. Воспоминания о будущем» А.Йолюха:
«Становится понятным − почему японцы взорвали свое ядерное устройство неподалеку от Хыннама. В ночь с 13 на 14 августа 1945 года в Хыннам вошла Красная Армия. Или это были незапланированные испытания (по принципу − лишь бы не досталось врагу), или при эвакуации экспериментального образца ядерного взрывного устройства возникла угроза захвата его противником, и японские военнослужащие пожертвовали своими жизнями, уничтожив вместе с собой охраняемый объект.Понятны и причины, побудившие японское правительство объявить о капитуляции Японии именно 15 августа 1945 года. До этого «пальму первенства» оспаривали друг у друга США и СССР. Первые утверждали, что японские правящие круги поняли всю бесперспективность дальнейшего сопротивления после применения США против них ядерного оружия, а вторые ставили на первое место вступление СССР в боевые действия против Японии 9 августа 1945 года, тоже якобы показавшееся японцам полным военно-политическим тупиком. Но хронологически ближе к 15 августа дата захвата Хыннама Красной Армией в ночь с 13 на 14 августа. По-видимому, потеря «кузницы» для своего атомного «меча» оказала на неустрашимых самураев самое сильное воздействие − надеяться стало больше не на что».
Еще одно косвенное, но зато объективное свидетельство того, что Япония вела серьезные работы по созданию своего оружия «возмездия». Незадолго до 11 сентября 2001 года администрация США совершила «акт доброй воли», возвратив в Японию вывезенные из страны в 1945 году секретные документы и материалы, связанные с разработкой японцами своего ядерного оружия во время Второй мировой войны.
Японские правящие круги были весьма недовольны вышеприведенным действием своих американских союзников. Жители Страны восходящего солнца так сжились с образом жертв атомной бомбардировки, что хотели бы навсегда забыть о своих изысканиях в этой сфере.
Статья опубликована в журнале НЛО №47.
imperialcommiss.livejournal.com
|
|
Атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки 1945К началу августа 1945 г. бомбы, предназначенные для японских городов, были изготовлены и отправлены на американскую военно-воздушную базу Тиниан на Марианских островах в Тихом океане. Первая бомба была 3 метра длиной и 0,7 метра в поперечнике и весила около 4 тонн. Ее тротиловый эквивалент составлял 13 тысяч тонн. Вторая бомба была вдвое толще (1,5 м), и ее эквивалент был равен уже 22 килотоннам тринитротолуола. Если в первой в качестве боевого заряда использовался уран-235, то основу второй . гораздо более мощной — бомбы составлял плутоний-239. Подготовка к атомной бомбардировке Японии Атомная бомбардировка Хиросимы 6 августа 1945 Атомная бомбардировка Нагасаки 9 августа 1945 г Можно ли оправдать атомную бомбардировку Японии? Атомные бомбардировки Японии Японии были проведены США в августе 1945 г. 6 августа 1945 г. над японским городом Хиросима взорвалась атомная бомба, практически полностью уничтожившая этот город. Через три дня, 9 августа, вторая бомба стерла с лица Земли еще один город . Нагасаки. Принципиальное решение о бомбардировке президент Трумэн принял 31 мая 1945 г. Через две недели были названы и первые цели: японские города Кокура , Ниигата , Хиросима и чуть позже Нагасаки . Чисто политическую, а не военную направленность ядерной акции США подтверждает и то, что ни в Хиросиме, ни в Нагасаки не было стратегических японских военных объектов, способных в тот момент существенно влиять на ход войны. Разумеется, в них существовали военные гарнизоны, заводы и базы, но даже крупнейшие военные верфи .Мицубиси. в Нагасаки, на которых строилось большинство японских линкоров и авианосцев, в августе 1945 г. не имели никакого принципиального значения для ведения дальнейших боевых действий. Надо отметить, что и Япония разрабатывала атомный проект К началу августа 1945 г. бомбы, предназначенные для японских городов, были изготовлены и отправлены на американскую военно-воздушную базу Тиниан на Марианских островах в Тихом океане. Первая бомба была 3 метра длиной и 0,7 метра в поперечнике и весила около 4 тонн. Ее тротиловый эквивалент составлял 13 тысяч тонн. Вторая бомба была вдвое толще (1,5 м), и ее эквивалент был равен уже 22 килотоннам тринитротолуола. Если в первой в качестве боевого заряда использовался уран-235, то основу второй . гораздо более мощной — бомбы составлял плутоний-239. В 1 ч. 45 мин. 6 августа 1945 г. бомбардировщик Б-29 под названием «Энола Гэй» поднялся с Марианских островов и взял курс на Японию, имея на борту первую — меньшую из бомб. В 7 час. 30 мин. утра он был у цели — города Хиросима — и, выйдя на боевой курс, сбросил на парашюте бомбу, которая взорвалась в 8 час. 15 мин. на высоте 500.600 метров над землей. Взрыв раздался над деловым центром города в час, когда люди спешили на работу. В результате в радиусе 1-1,5 км от эпицентра взрыва в одно мгновенье люди просто испарились, оставив в память о себе лишь тени. Чуть дальше высокотемпературное пламя сохранило пепел и обгорелые кучи костей. Пронесшаяся сразу ударная волна разрушила в радиусе 3 км то, что не успело расплавиться при вспышке, и понеслась дальше, превратив город в пустыню. Начавшееся следом радиоактивное заражение плотностью около 400 рад — смертельная доза для человека — завершило дело. Точное число жертв неизвестно до сих пор, но примерно подсчитано, что в Хиросиме в момент взрыва и непосредственно от ранений, полученных при этом, погибло 130 — 140 тысяч человек и было разрушено 92 % всех строений. В Нагасаки все сложилось по-другому. Хотя сброшенная 9 августа в 11 ч. 02 мин. на этот город бомба была мощнее хиросимской, но холмистый рельеф района Нагасаки погасил основную часть ударной волны, а многочисленные складки местности помогли жителям избежать и части светового излучения. Ч исло жертв в Нагасаки вдвое меньше, чем в Хиросиме, — 60 — 70 тыс. человек. Страна была потрясена невиданной в мировой истории трагедией. Через 6 дней после взрыва в Нагасаки император Хирохито обратился к подданным по радио, объявив, что Япония не в силах более вести войну. Неизвестные ранее болезненные симптомы обрушились на оставшихся в живых жертв взрывов — хибакуся . Сначала прошла волна лейкемии — болезни крови, вызванной радиоактивным заражением. Она унесла еще несколько десятков тысяч жизней, особенно сильно распространившись в середине 1950-х гг. Затем лейкемия пошла на убыль, но и сейчас еще встречаются случаи этого тяжелейшего заболевания у хибакуся и их потомков (ныне в Хиросиме это каждый 10-й житель). Вслед за лейкемией начались массовые вспышки рака всех форм. Страдания хибакуся осложнялись тем, что в послевоенной Японии не хватало самых элементарных медицинских средств, лекарств, техники. Американские оккупационные власти не оказали больным никакой помощи, но самым тщательным образом проводили опросы хибакуся, фотографировали их, заставляли делать анализы, используя эти данные в своих новых ядерных программах. Эксперимент продолжался. Хиросима и Нагасаки стали символами атомной катастрофы. Каждый год в этих городах, отстроенных заново, 6 и 9 августа звучит колокол в память о жертвах бомбардировок 1945 г., сотни тысяч людей приезжают туда, чтобы присоединить свой голос к призывам о запрещении ядерного оружия. В Потсдаме , как известно, СССР подтвердил свою готовность вступить в войну против Японии. Декларация США, Великобритании и Китая, принятая в Потсдаме, потребовала от Японии безоговорочной капитуляции. Однако премьер-министр Японии Т. Судзуки заявил, что его страна игнорирует эту Декларацию. Это дало США формальный повод применить против Японии атомное оружие. 6 августа 1945 года стало черной датой в истории человечества — после атомной бомбежки перестал существовать японский город Хиросима , 9 августа атомной бомбардировке подвергся город Нагасаки . Около пятисот тысяч мирных жителей этих городов погибли мученической смертью в этом атомном пожарище. Ссылки:
|
www.famhist.ru
Атомная бомба — теперь в Японии?
Согласятся ли внуки жертв Хиросимы и Нагасаки с ядерной Японией?
Вскоре после первого испытания северокорейского ядерного заряда в октябре 2006 года в Японии стали раздаваться призывы отказаться от безъядерного статуса страны и в качестве ответной меры создать собственное оружие массового поражения. В прессе появились сообщения о существовании некоего правительственного документа, в котором допускалось создание «небольших ядерных боеголовок».
Сообщение привлекло серьезное внимание, ибо пришедший тогда в первый раз к власти премьер-министр Синдзо Абэ не скрывал своего намерения отказаться от пацифизма и превратить Японию в «нормальное государство», обладающее мощными вооруженными силами и правом ведения войны.
Взрыв атомной бомбы в Нагасаки
Так как это запрещается «мирной» 9-й статьей действующей Конституции Японии, Абэ открыто заявил о необходимости пересмотреть основной закон страны, освободиться от провозглашенных в нем ограничений.
В кабинете Абэ, хотя и с оговорками, делали заявления о наличии технологической возможности быстро создать ядерные боезаряды. Так, выступая 30 ноября 2006 года на заседании комитета по безопасности палаты представителей, тогдашний министр иностранных дел Японии Таро Асо (ныне заместитель премьер-министра, министр финансов — А.К.) заявил, что «Япония владеет технологиями для создания ядерного оружия, но не планирует этого делать».
При этом министр разъяснил позицию кабинета о том, что конституция страны якобы не запрещает ей иметь ядерное оружие. «Обладание минимальным объемом вооружений в целях самообороны не запрещается положением 9-й статьи конституции, — сказал Асо, — и не запрещено даже ядерное оружие, если его объемы подпадают под это определение».
Считается, что Япония имеет запасы для создания нескольких тысяч единиц как уранового, так и плутониевого ядерного оружия. Эксперты сообщали: «Если исходить из того, что для изготовления одного ядерного боезаряда необходимо 8 кг плутония, того количества, которым обладает Япония, хватит почти на 5475 боезарядов».
Существует информация о том, что сам процесс создания ядерного оружия в Японии займет не более шести недель. Причем это будет не какое-то примитивное устройство, а отвечающие всем современным требованиям ядерные боеприпасы. Будь то авиабомбы или боеголовки для ракет.
Однако тогда фактически определяющие военную политику Японии Вашингтон и Пентагон еще не были готовы позволить своему дальневосточному союзнику обзавестись атомной бомбой собственного изготовления.
Американцы опасались, что, получив статус ядерной державы, националистически настроенные японские политики могут вести дело к освобождению Японии от многолетнего статуса военно-политического протектората США.
Учитывалось и то, что под предлогом необходимости противостоять КНДР, а также обеспечить баланс сил с ядерной Японией могут возобновиться работы по созданию ядерного оружия в пороговой Южной Корее.
Подобная ситуация затрудняла бы сохранение военно-политического доминирования США в Восточной Азии и на Тихом океане, снижала бы значимость американских баз в Японии и Южной Корее и могла привести к их сокращению.
Уход же США из этого обширного и важного в военно-стратегическом и экономическом отношении региона мира вовсе не входит в планы американцев, рассматривающих военные базы в Японии и Южной Корее как важные опорные пункты своей глобальной стратегии.
С другой стороны, в США известны сомнения дальневосточных союзников по поводу того, действительно ли американцы будут воевать за них, случись какие-то серьезные военные события в Восточной Азии, будь то на Корейском полуострове или в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, где существуют потенциальные горячие точки вокруг островных территорий — Дяоюйдао (Сэнкаку) и Наньша (Спратли).
Ситуация резко изменилась в связи со сменой хозяина Овального кабинета в Белом доме. Еще в бытность кандидатом в президенты прагматичный Дональд Трамп заявил, что богатые Япония и Южная Корея способны и сами защищать себя в военном отношении. И допустил, что для этого они могли бы обзавестись собственным ядерным оружием.
Синдзо Абэ и Дональд Трамп
Хотя после вхождения в должность Трамп не акцентирует внимания на вопросе ядерного вооружения союзников, тема с повестки дня не снимается. Недавно бывший командующий ВМС США на Тихом океане вице-адмирал Джон Бёрд заявил, что, так как Пхеньян едва ли откажется от своего ядерного арсенала, Японии следует создать свое ядерное оружие для того, чтобы «побудить Китай сдерживать своего соседа и традиционного союзника».
Со свойственной военным прямотой Бёрд, по сути, признал, что ядерное оружие Японии должно стать дополнительным фактором противостояния японо-американского альянса не столько с КНДР, сколько с Китаем.
Для подготовки к принятию такого решения в Токио предлагают для начала расшатать объявленные в 1967 г. Японией «три неядерные принципа», а именно — убрать один из них, запрещающий ввозить в страну ядерное оружие других стран, то есть американское.
Тем более что этот запрет Пентагон десятилетиями игнорировал и продолжает игнорировать, направляя для стоянок в Японии военные корабли и самолеты с ядерным оружием на борту. Ну, а на Окинаве, считается, оно находится на постоянной основе.
На днях одна из ведущих газет страны «Асахи симбун» сообщила о предложении видного деятеля правящей Либерально-демократической партии Японии, сохраняющего виды на премьерское кресло бывшего министра обороны Сигэру Исиба фактически узаконить нахождение американского ядерного оружия в Японии.
Представитель кабинета министров представил это высказывание как личное мнение политика. Но подобные «вбросы» для зондажа общественного мнения — обычная практика в Стране восходящего солнца. Известно и то, что в политике этой страны случайностей не бывает. Не зря же в Японии тоже есть поговорка: «Дыма без огня не бывает».
На сегодняшний день препятствием ядерному вооружению является сохраняющаяся аллергия простых японцев к такому оружию и вообще ко всему ядерному. В настоящее время большинство японского населения не одобрит планов обзавестись атомной бомбой.
Более того, после аварии на АЭС «Фукусима-1» оно против и мирного атома, не считая его безопасным. Но время идет. Еще не так давно большинство японцев выступали за сохранение антивоенной конституции. А сейчас под воздействием мощных японских СМИ, нагнетающих страхи по поводу северокорейской и китайской угрозы и требующих усилить оборону, с пересмотром основного закона страны соглашаются уже около половины опрашиваемых.
Однако политики в Токио не могут не учитывать и негативную реакцию в мире, особенно испытавших жестокую японскую оккупацию народов стран Восточной Азии и Тихого океана, на возвращение Японии в разряд крупных военных держав, да еще с неконтролируемым ядерным потенциалом.
Решительно протестовать против выхода Японии из Договора о нераспространении ядерного оружия, несомненно, будут КНР и Россия. Ибо это кардинально изменит соотношение сил в Восточной Азии, еще больше обострит и без того взрывоопасную ситуацию в регионе.
Автор: Анатолий Кошкин
stockinfocus.ru
Ящик пандоры – Атомная бомба — теперь в Японии?
Источник: https://regnum.ru/
Согласятся ли внуки жертв Хиросимы и Нагасаки с ядерной Японией?
Вскоре после первого испытания северокорейского ядерного заряда в октябре 2006 года в Японии стали раздаваться призывы отказаться от безъядерного статуса страны и в качестве ответной меры создать собственное оружие массового поражения. В прессе появились сообщения о существовании некоего правительственного документа, в котором допускалось создание «небольших ядерных боеголовок».
Сообщение привлекло серьезное внимание, ибо пришедший тогда в первый раз к власти премьер-министр Синдзо Абэ не скрывал своего намерения отказаться от пацифизма и превратить Японию в «нормальное государство», обладающее мощными вооруженными силами и правом ведения войны. Так как это запрещается «мирной» 9-й статьей действующей Конституции Японии, Абэ открыто заявил о необходимости пересмотреть основной закон страны, освободиться от провозглашенных в нем ограничений.
Взрыв атомной бомбы в Нагасаки
В кабинете Абэ, хотя и с оговорками, делали заявления о наличии технологической возможности быстро создать ядерные боезаряды. Так, выступая 30 ноября 2006 года на заседании комитета по безопасности палаты представителей, тогдашний министр иностранных дел Японии Таро Асо (ныне заместитель премьер-министра, министр финансов — А.К.) заявил, что «Япония владеет технологиями для создания ядерного оружия, но не планирует этого делать». При этом министр разъяснил позицию кабинета о том, что конституция страны якобы не запрещает ей иметь ядерное оружие. «Обладание минимальным объемом вооружений в целях самообороны не запрещается положением 9-й статьи конституции, — сказал Асо, — и не запрещено даже ядерное оружие, если его объемы подпадают под это определение».
Считается, что Япония имеет запасы для создания нескольких тысяч единиц как уранового, так и плутониевого ядерного оружия. Эксперты сообщали: «Если исходить из того, что для изготовления одного ядерного боезаряда необходимо 8 кг плутония, того количества, которым обладает Япония, хватит почти на 5475 боезарядов». Существует информация о том, что сам процесс создания ядерного оружия в Японии займет не более шести недель. Причем это будет не какое-то примитивное устройство, а отвечающие всем современным требованиям ядерные боеприпасы. Будь то авиабомбы или боеголовки для ракет.
Атомная бомба
Однако тогда фактически определяющие военную политику Японии Вашингтон и Пентагон ещё не были готовы позволить своему дальневосточному союзнику обзавестись атомной бомбой собственного изготовления. Американцы опасались, что, получив статус ядерной державы, националистически настроенные японские политики могут вести дело к освобождению Японии от многолетнего статуса военно-политического протектората США. Учитывалось и то, что под предлогом необходимости противостоять КНДР, а также обеспечить баланс сил с ядерной Японией могут возобновиться работы по созданию ядерного оружия в пороговой Южной Корее. Подобная ситуация затрудняла бы сохранение военно-политического доминирования США в Восточной Азии и на Тихом океане, снижала бы значимость американских баз в Японии и Южной Корее и могла привести к их сокращению. Уход же США из этого обширного и важного в военно-стратегическом и экономическом отношении региона мира вовсе не входит в планы американцев, рассматривающих военные базы в Японии и Южной Корее как важные опорные пункты своей глобальной стратегии.
С другой стороны, в США известны сомнения дальневосточных союзников по поводу того, действительно ли американцы будут воевать за них, случись какие-то серьезные военные события в Восточной Азии, будь то на Корейском полуострове или в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, где существуют потенциальные горячие точки вокруг островных территорий — Дяоюйдао (Сэнкаку) и Наньша (Спратли).
Ситуация резко изменилась в связи со сменой хозяина Овального кабинета в Белом доме. Еще в бытность кандидатом в президенты прагматичный Дональд Трамп заявил, что богатые Япония и Южная Корея способны и сами защищать себя в военном отношении. И допустил, что для этого они могли бы обзавестись собственным ядерным оружием.
Синдзо Абэ и Дональд Трамп
Хотя после вхождения в должность Трамп не акцентирует внимания на вопросе ядерного вооружения союзников, тема с повестки дня не снимается. Недавно бывший командующий ВМС США на Тихом океане вице-адмирал Джон Бёрд заявил, что, так как Пхеньян едва ли откажется от своего ядерного арсенала, Японии следует создать свое ядерное оружие для того, чтобы «побудить Китай сдерживать своего соседа и традиционного союзника». Со свойственной военным прямотой Бёрд, по сути, признал, что ядерное оружие Японии должно стать дополнительным фактором противостояния японо-американского альянса не столько с КНДР, сколько с Китаем.
Для подготовки к принятию такого решения в Токио предлагают для начала расшатать объявленные в 1967 г. Японией «три неядерные принципа», а именно — убрать один из них, запрещающий ввозить в страну ядерное оружие других стран, то есть американское. Тем более что этот запрет Пентагон десятилетиями игнорировал и продолжает игнорировать, направляя для стоянок в Японии военные корабли и самолеты с ядерным оружием на борту. Ну, а на Окинаве, считается, оно находится на постоянной основе.
На днях одна из ведущих газет страны «Асахи симбун» сообщила о предложении видного деятеля правящей Либерально-демократической партии Японии, сохраняющего виды на премьерское кресло бывшего министра обороны Сигэру Исиба фактически узаконить нахождение американского ядерного оружия в Японии. Представитель кабинета министров представил это высказывание как личное мнение политика. Но подобные «вбросы» для зондажа общественного мнения — обычная практика в Стране восходящего солнца. Известно и то, что в политике этой страны случайностей не бывает. Не зря же в Японии тоже есть поговорка: «Дыма без огня не бывает».
Синдзо Абэ и Дональд Трамп
На сегодняшний день препятствием ядерному вооружению является сохраняющаяся аллергия простых японцев к такому оружию и вообще ко всему ядерному. В настоящее время большинство японского населения не одобрит планов обзавестись атомной бомбой. Более того, после аварии на АЭС «Фукусима-1» оно против и мирного атома, не считая его безопасным. Но время идет. Еще не так давно большинство японцев выступали за сохранение антивоенной конституции. А сейчас под воздействием мощных японских СМИ, нагнетающих страхи по поводу северокорейской и китайской угрозы и требующих усилить оборону, с пересмотром основного закона страны соглашаются уже около половины опрашиваемых.
Однако политики в Токио не могут не учитывать и негативную реакцию в мире, особенно испытавших жестокую японскую оккупацию народов стран Восточной Азии и Тихого океана, на возвращение Японии в разряд крупных военных держав, да ещё с неконтролируемым ядерным потенциалом. Решительно протестовать против выхода Японии из Договора о нераспространении ядерного оружия, несомненно, будут КНР и Россия. Ибо это кардинально изменит соотношение сил в Восточной Азии, ещё больше обострит и без того взрывоопасную ситуацию в регионе
pandoraopen.ru
Японию победила не атомная бомба… а Сталин
Неужели 70 лет ядерной политики основаны на лжи? — вопрошает в своей статье в Foreign Policy Уорд Уилсон, старший научный сотрудник British American Security Information Council, автор книги «Пять мифов о ядерном оружии» (Five Myths About Nuclear Weapons).Собственно, применение атомного оружия против Японии давно является предметом бурных споров. В 1965 году историк Гар Алперовиц заявил: руководство Японии наверняка капитулировало бы еще до высадки американских войск, запланированной на 1 ноября, так что атомная бомбардировка не была необходима. Противники этой позиции пылко возражают, что бомбардировка была оправдана с моральной точки зрения и необходима, что она спасла человеческие жизни.
«Однако обе «школы мысли» исходят из тезиса, что бомбардировка Хиросимы и Нагасаки с применением нового, более мощного оружия, заставила Японию капитулировать 9 августа», — пишет Уилсон. Сам он обнаруживает в этом тезисе три слабых места, которые в значительной мере подрывают традиционную интерпретацию капитуляции Японии.
Первое слабое место — хронология.
В большинстве книг по истории США изложена такая последовательность событий: 6 августа — первая атомная бомбардировка, спустя 3 дня — вторая, на следующий день Япония дает понять, что намерена капитулировать.В глазах американцев кульминация — это 6 августа, бомбежка Хиросимы. Но японцы считают важнейшим днем 9 августа, когда Высший Совет (6 самых высокопоставленных членов правительства) впервые обсудил идею безоговорочной капитуляции.
Что же заставило этих людей внезапно изменить свое мнение? «Определенно не Нагасаки. Бомбардировка Нагасаки произошла в момент, когда заседание Высшего Совета на тему капитуляции уже началось. Руководству Японии сообщили о взрыве лишь после обеда, когда заседание Высшего Совета завершилось «ничьей» и к дискуссии привлекли полный состав кабинета министров», — пишет автор.
С Хиросимой тоже не все ясно: почему Высший Совет собрался лишь через три дня после бомбежки, а не немедленно? Ведь губернатор Хиросимы сразу же известил Токио о масштабе разрушений и потерь, а японцы понимали, что такое ядерное оружие.
Вдобавок 8 августа министр иностранных дел попросил созвать Высший Совет для обсуждения бомбардировки Хиросимы, но члены Совета отказались. Почему же на следующий день они стали обсуждать вопрос о капитуляции? «Либо они страдали коллективной шизофренией, либо толчком к этому обсуждению стало какое-то другое событие», — пишет автор.
Второе слабое место — масштабы потерь при атомной бомбардировке.
Летом 1945 года американская авиация разбомбила обычными бомбами — целиком или частично — 66 японских городов, разрушения были колоссальные, в некоторых случаях сравнимые с разрушениями при атомных бомбардировках. 9-10 марта в Токио выгорело 16 квадратных миль, погибли около 120 тыс. человек. Хиросима — лишь на 17-м месте по разрушениям городской территории (в процентном отношении).
Итак, бомбежка Хиросимы не показалась бы японским лидерам чем-то особенным по сравнению с тем, что происходило дотоле. А бомбежки городов, видимо, не вселяли в японцев желание капитулировать.Автор пишет: «Что же встревожило японцев, если их не волновали ни бомбежки городов в целом, ни атомная бомбардировка Хиросимы конкретно? Ответ прост — это был СССР».
Даже «ястребы» в японском правительстве знали, что война не может продолжаться. Вопрос состоял в том, как завершить войну на самых выгодных для себя условиях. У японцев было два плана.
«Первый — дипломатический. В апреле 1941 года Япония заключила с СССР пакт о нейтралитете, который должен был истечь в 1946 году», — пишет автор. Некоторые элементы во главе с министром иностранных дел Того Сигенори надеялись убедить Сталина стать посредником, чтобы он помог Японии договориться с США и их союзниками. «Это было здравое стратегическое мышление: СССР был заинтересован в том, чтобы условия соглашения не были слишком благоприятны для США: рост влияния и мощь США в Азии ослабили бы влияние и мощь СССР», — пишет автор.
Второй план, предложенный министром армии Анами Коречикой, был разработан военными. Они надеялись, что потери среди сил США после высадки будут огромными и благодаря этому удастся склонить Вашингтон к более выгодным условиям. И действительно, американское командование опасалось больших потерь.
Что же все-таки толкнуло Японию к капитуляции — бомбардировка Хиросимы или тот факт, что СССР объявил Японии войну? Автор пишет: 8 августа оба вышеописанных плана все еще были осуществимы. Можно было попросить Сталина о посредничестве либо подготовиться к последней кровопролитной битве с США. Бомбардировка Хиросимы не перечеркивала ни один из этих планов.
«Но значение того, что СССР объявил войну и вторгся в Маньчжурию и на Сахалин, было совсем иным», — пишет автор. Вариант с посредничеством Сталина отпал. Что до планов военных, то в Маньчжурии и на Сахалине японские войска были слабыми. СССР готовился к вторжению на Хоккайдо, где имелись всего две дивизии и две бригады.
«Можно дать решающий бой одной великой державе, наступающей на одном направлении, но невозможно отбиться от двух великих держав, атакующих с двух разных направлений», — отмечает автор.
Он заключает: у Японии не осталось никаких вариантов капитуляции на сносных условиях. «Советское вторжение сыграло решающую стратегическую роль, а бомбардировка Хиросимы — нет», — пишет Уилсон.
Вдобавок у Японии осталось меньше времени для маневров: советские войска могли вторгнуться в «Японию как таковую» уже через 10 дней. Кстати, еще в июне 1945 года на Высшем Совете японские лидеры говорили, что «судьбу Империи предопределит» вступление СССР в войну.
Почему же традиционное объяснение капитуляции Японии оказалось столь прочным, особенно в США? «Это подлинное нежелание взглянуть фактам в лицо», — замечает автор.
Но Уилсон советует не удивляться: традиционная версия, что Япония капитулировала из-за Хиросимы, удобна, так как она удовлетворяет эмоциональные потребности и США, и самой Японии.
«Поставьте себя на место императора. Война обернулась катастрофой, и, хуже всего, вы лгали своему народу, умалчивали о том, как все ужасно. Народ будет шокирован вестью о капитуляции», — пишет автор. Что делать — признать свои колоссальные просчеты или свалить вину на революционные достижения науки и техники? Версия, что война кончилась благодаря атомной бомбе, «одним движением замела под ковер все ошибки и просчеты времен войны», — поясняет автор. Она также помогла императору сохранить легитимность, всей Японии — воззвать к сочувствию других стран и отвлечь внимание от зверств японских войск, а также предложить версию, которая нравилась американцам.
Какую выгоду извлекли США из традиционной версии?
Репутация военной мощи США значительно улучшилась, влияние дипломатии США в Азии и во всем мире возросло, безопасность США окрепла, пишет автор.«Напротив, если бы причиной капитуляции считалось вступление СССР в войну, Москва смогла бы утверждать, что за 4 дня ей удалось то, чего США не могли добиться 4 года, и представления о военной мощи и дипломатическом влиянии СССР окрепли бы», — пишет автор. В период холодной войны утверждения, что СССР сыграл решающую роль, были бы равны «пособничеству врагу».
Между тем бомбардировки Хиросимы и Нагасаки стали основой нашего нынешнего взгляда на ядерное оружие: представления о его важности, его уникального статуса, масштаба ядерных угроз, роли ядерного оружия в международных отношениях. И что же делать, если достижение атомной бомбы — «чудо внезапной капитуляции Японии» — окажется мифом?
Источник: Foreign Policy, Перевод: inopressa.rurussiahousenews.info
|
Поиск Лекций
Хотя данные, приведенные в конце предыдущего раздела, показывают, что в период с июня 1944 г. по июль 1945 г. число верящих в победу среди городского населения Японии сократилось с 98 до 42 %, однако еще до того, как произошёл этот резкий скачок, началась борьба между правительственными группировками, которые давали советы императору по вопросам войны. Самыми могущественными из этих группировок были военно—морская и армейская. Первая — склонялась к миру, вторая — настаивала на продолжении войны, невзирая на последствия. В феврале 1944 г. контр—адмирал Такадзи из морского генерального штаба, проанализировав события предыдущих шести месяцев, пришел к заключению, что вследствие потерь в самолетах, в военных кораблях и в торговых судах Япония не может выиграть войну и поэтому должна искать компромиссного мира. Однако только в июле, после потери Сайпана, те, кто его поддерживал, были в состоянии оказать достаточное давление, чтобы добиться отставки премьера и главы армейской группировки генерала Тодзио. Преемник Тодзио генерал Койсо, несмотря на свое прозвище «Тигр Кореи». Был недостаточно сильным человеком, чтобы противостоять военной клике. В результате обстановка становилась все хуже, пока 7 апреля 1945 г., через несколько дней после высадки американцев на. Остров Окинава, его не заменили адмиралом Судзуки, единственной целью которого было закончить войну. Затем в мае японский высший военный совет обсудил, как это сделать. Был предпринят первый шаг — обращение к России с просьбой вмешаться в качестве посредника. Это хватание за соломинку должно было показать западным союзникам катастрофическое положение, до которого дошла Япония; ведь Россия, вероятно, потребовала бы за посредничество отказа Японии от всех ее завоеваний, включая Маньчжурию и Корею. Ничто меньшее не удовлетворило бы русских, которые не забыли войну 1904–1905 гг. Этот шаг японцев показывает, что войну можно было закончить в июне на весьма выгодных для Англии и Соединенных Штатов условиях. К этому времени военное могущество Америки расчистило путь к верной и быстрой победе. Оставалось одно препятствие, которое нельзя было устранить военными средствами. Речь идет о политике союзников, требовавшей безоговорочной капитуляции. Сковывая Англию и Соединенные Штаты, она расчищала дорогу политике России, и русские могли теперь получить в Восточной Азии все, к чему они стремились в течение более 40 лет. Ведь в Восточной Европе требование безоговорочной капитуляции уже дало им возможность достичь большего, чем они осмеливались мечтать. Требование безоговорочной капитуляции означало политическую победу для СССР. Вот почему, по существу, война стимулировала коммунизм и способствовала его распространению. Таким образом, получилось, что в решающий момент на Дальнем Востоке западные союзники попав, в лапы ими же разбуженной гидры, оказались вынужденными отдать политическую инициативу своему восточному союзнику. Война продолжалась. 20 июня император Хирохито еще раз созвал членов высшего военного совета, чтобы поставить их в известность о том, что войну необходимо закончить на любых условиях, за исключением безоговорочной капитуляции. Спустя месяц одновременно произошли два события: во—первых, союзные державы собрались на конференцию в Потсдаме, чтобы урегулировать вопрос о будущем Германии, и во—вторых, в пустыне в штате Нью—Мексико 16 июля взорвалась первая в истории атомная бомба. Результаты взрыва были поспешно сообщены президенту Трумэну в Потсдам, и именно там и тогда он решил сбросить две атомные бомбы на Японию, чтобы сократить войну и этим спасти «сотни тысяч жизней, как американских, так и японских».[495] 16 августа 1945 г. Черчилль сообщил палате общин: «Решение применить атомную бомбу было принято президентом Трумэном и мною в Потсдаме, и мы одобрили планы спустить с цепи доселе запертые ужасные силы». По—видимому, в оправдание этого решения он сообщил своим слушателям, что вторжение стоило бы американцам 1 млн., а англичанам 250 тыс. жизней, то есть больше того, что потеряли обе страны вместе в 1914–1918 гг. Как только было принято это решение, генералу Спаатсу в Америку был послан приказ сбросить бомбы в первой декаде августа на два из четырех намеченных городов. «В качестве объектов выбрали Хиросиму и Нагасаки до причине большой концентрации в этих городах населения и промышленности»[[496] Хотя и похвально спасать жизнь людей, однако это ни в какой мере не оправдывает применение средств, противоречащих всем требованиям гуманности и обычаям воины. Если статъ на точку зрения возможности их применения, то под предлогом сокращения войны и спасения жизней надо будет оправдывать любые жестокости. Решение применить новое оружие, наперед зная его силу, а президент Трумэн и г—н Черчилль знали это, могло означать только одно: «Если безоговорочная капитуляция не последует немедленно, то избиение японского народа будет безграничным». Эти слова подтверждаются заявлением президента Трумэна от 6 августа: «Если они (японцы), — сказал он, — не примут теперь наши условия, то пусть ожидают с воздуха такой сокрушительный ливень, какой никогда еще не видели на нашей планете».[497] Так гангстер говорит своей жертве: «Если ты не сделаешь того, что я требую, я перестреляю твою семью». Если бы президент Трумэн и г—н Черчилль действительно хотели спасти человеческие жизни, то вместо использования подобных средств войны, которые покрыли бы позором даже Тамерлана, им было достаточно устранить препятствие, которым являлось требование безоговорочной капитуляции, и тогда войну можно было бы немедленно окончить. Частично это и было осуществлено, что подтверждается следующим фактом. 26 июля Англия, Соединенные Штаты и Китай предъявили Японии ультиматум, содержащий условия капитуляции, из которых наиболее важными были следующие: «6. Власть и влияние тех, кто обманул и увлек японский народ на ложный путь войны за мировое господство, должны быть уничтожены навсегда, ибо мы убеждены, что новый мирный порядок, безопасность и справедливость невозможны, пока не будет изгнан из мира безответственный милитаризм… 8. Условия Каирской декларации будут проводиться в жизнь, и суверенитет Японии будет ограничен островами Хонсю, Хоккайдо, Кюсю, Сикоку и теми мелкими островами, которые мы определим… 10. У нас нет намерения поработить японцев или уничтожить Японию как государство, но всех военных преступников ожидает суровое правосудие… 13. Мы призываем правительство Японии теперь же объявить безоговорочную капитуляцию всех японских вооруженных сил и обеспечить надлежащую и полную гарантию их добросовестности при этих действиях. В противном случае Японию ожидает полное, абсолютное уничтожение».[498] Хотя эти условия, учитывая аморальность, которой характеризовалась война, не были чрезмерно жестокими или непродуманными, однако ничего не было сказано по важнейшему вопросу — о положении императора. В глазах народа он являлся божеством. Но он объявлял войну и заключал мир и являлся верховным командующим японской армии, флота и воздушных сил. Должен ли он отвечать за преступления, которые они совершили? Если да, то следует ли его внести в список военных преступников и повесить? Для японских масс это было бы равносильно молчаливому примирению с убийством их бога. Если бы этот вопрос разъяснили, если бы открыто объявили, что, хотя власть императора будет определенным образом урезана, его положение как императора останется незатронутым, то, несомненно, ультиматум был бы принят и отпала бы нужда применять атомную бомбу. Рано утром 6 августа, когда заводские рабочие заступили на дневную смену, а дети школьного возраста находились в школах, один самолет В–29 с экипажем из 11 человек приблизился к городу Хиросима, который был выбран генералом Спаатсом в качестве первого объекта бомбардировки. В 8 часов 15 минут бомбардир—наводчик нажал рычаг и сбросил бомбу на парашюте. После этого самолет устремился прочь от места предстоящего взрыва. Несколько мгновений спустя над северо—западной частью города в нескольких сотнях футах над землей появился огненный шар. Температура в его центре исчислялась в миллионах градусов по Цельсию, давление — в сотнях тысяч тонн на квадратный дюйм. Запылали сотни пожаров, началась «огненная буря». Наиболее удаленные пожары возникали на расстоянии 13 700 футов от эпицентра взрыва. Люди, находясь на удалении 24 тыс. футов, ощущали жар взрыва; на расстоянии 15 тыс. футов появлялись ожоги; радиоактивное излучение оказалось смертельным в радиусе 3 тыс. футов. Город полностью выгорел на площади 4,4 кв. мили; в жилых районах из 90 тыс. домов было разрушено 62 тыс. Разрушения можно сравнить с тем, что получилось бы при взрыве бомбы вдвое большего размера, чем самая большая английская фугасная бомба, над городом лилипутов с постройками высотой от одного дюйма до фута.[499] В это время в городе находилось около 320 тыс. человек, из них, согласно официальному перечню потерь, 78 150 было убито, 13 983 пропало без вести и, по всей вероятности, такое же число жителей получило ранения. Если так, то общее количество жертв — около 180 тыс. 6 августа Трумэн сделал публичное заявление по поводу этого ужасающего избиения людей. В частности, он сказал: «16 часов назад американский самолет сбросил одну бомбу на Хиросиму — важную базу японской армии. Мощность этой бомбы больше мощности взрыва 20 тыс. тонн тринитротолуола. Ее взрывная сила более чем в 2 тыс. раз превышает силу английской бомбы «Гранд слэм» — самой большой бомбы, когда—либо применявшейся в истории войн… Речь идет об атомной бомбе. Это было использованием сил, лежащих в основе вселенной. Силы, которые являются источником энергии солнца, были сброшены против тех, кто развязал войну на Дальнем Востоке… Мы пошли на азартную игру — израсходовали 2 млрд. долларов на величайшее в истории научное изобретение, хотя еще не знали, получится ли что—нибудь. И мы выиграли».[500] 8 августа Сталин объявил войну Японии, а на следующий день русские пересекли маньчжурскую границу. В этот же день вторая атомная бомба была сброшена на Нагасаки — город с населением в 260 тыс. человек. Вероятно, было убито 40 тыс., столько же ранено; город разрушен на площади 1,8 кв. мили. Хотя эта бомба была сильнее[501]первой, но неровности местности ограничили площадь максимальных разрушений долиной, над которой взорвалась бомба. Таким образом, двумя бомбами было убито и искалечено четверть миллиона человек. В этот самый день, 9 августа, президент Трумэн выступил по радио перед своими соотечественниками со следующими набожными словами: «Мы благодарим бога за то, что она появилась у нас, а не у наших противников, и мы молим о том, чтобы он указал нам, как использовать ее по его воле и для достижения его цели»[[502] 10 августа токийское радио объявило, что японское правительство готово принять условия Потсдамской декларации союзников от 26 июля при условии, что указанная декларация не содержит никакого требования, которое затрагивает прерогативы императора как суверенного правителя.[503] На следующий день союзники дали такой ответ: «С момента капитуляции власть императора и японского правительства в отношении управления государством будет подчинена «Верховному командующему союзных держав…»[[504] Почему этого не было в декларации от 26 июля? Разве в этом случае божественная цель не была бы достигнута более христианским образом? Наконец, 14 августа император принял условия Потсдамской декларации, и после этого был дан сигнал прекратить огонь. 2 сентября, ровно через 6 лет после объявления войны Англией и Францией, японские полномочные представители подписали на борту американского линкора «Миссури», стоявшего в Токийском заливе, акт о капитуляции. Вторая мировая война окончилась. Так сила восторжествовала над мудростью, животное начало в человеке — над гуманностью. Ради будущего необходимо подумать о жестокости принятого в Потсдаме решения использовать атомную бомбу. Утверждалось, что западные союзные державы ведут войну на Дальнем Востоке, так же как и в Европе, во имя справедливости, гуманности и христианства. Однако они выиграли войну такими средствами, которые «монголизировали» воину, а следовательно, и последовавший мир оказался «монголизированным». В двух страшных аутодафе жители Хиросимы и Нагасаки были, подобно еретикам и ведьмам прошлых веков, ввергнуты в пламя и умирали в течение нескольких минут или многих часов.[505] «Где стоял город, — пишет священник Сименс из Хиросимы, — там образовалась гигантская обожженная рана… К нам идут все новые и новые пострадавшие. Легко раненные тащат с собой пострадавших серьезно. Вот раненые солдаты и матери, несущие на руках своих обожженных детей… Страшно обгоревшие люди зовут нас. На дороге много мертвых и умирающих. На мосту Мисаси, который ведет во внутренний город, нас встретила длинная процессия солдат, покрытых ожогами. Одни бредут при помощи обломков досок, других несут их менее пострадавшие товарищи… На мосту несколько брошенных лошадей стоят опустив головы; на боках у них большие ожоги».[506] Мертвым лучше, чем раненым, ибо действие радиоактивных излучений было поистине дьявольским. «Начинался кровавый понос, и люди гибли, некоторые через 2 или 3 дня после взрыва, а большинство в течение недели. Вскрытие показало резкие изтяенения состава крови — почти полное отсутствие белых кровяных телец и перерождение костного мозга. Слизистая оболочка горла, легкие, желудок и кишечник были остро воспалены…» Мужчины, находившиеся на расстоянии 5 тыс. футов от места взрыва, стали бесплодными, а «у женщин на различных стадия беременности оказавшихся на расстоянии 3 тыс. футов от эпицентра взрыва, во всех известных случаях были выкидыши. Даже те женщины, которые находились на удалении 6500 футов, или выкидывали или преждевременно рожали детей, умиравших вскоре после рождения. Около одной трети женщин, бывших на удалении 6–10 тыс. футов, рожали, по—видимому, нормальных детей. Спустя два месяца после взрыва общее количество случаев неправильных и преждевременных родов и абортов составило в городе 27 % по сравнению с 6 % в нормальное время»[[507] Влияние бомбы на моральное состояние населения было в значительной степени обратным тому, которое ожидалось. Так, в отчете говорится: «Влияние бомбы на отношение к войне в целом по Японии, однако, было менее заметным, чем в городах, подвергшихся атомной бомбардировке… Существенное влияние отмечалось только в группе ближайших городов, находящихся в пределах 40 миль от Хиросимы или Нагасаки… Надо отметить, что даже в городах, подвергшихся атомным бомбардировкам, атомные бомбы не смогли уничтожить боевой дух японцев. Жители Хиросимы и Нагасаки не стали пораженцами в большей мере, чем жители других японских городов. В целом военные потери и поражения, например на Сайпане, на Филиппинах и Окинаве, вдвое больше способствовали распространению уверенности в неизбежности поражения, чем атомные бомбы. В этом отношении другие налеты на Японию были втрое важнее. Нехватка продовольствия и недоедание также в большей мере убеждали народ в том, что продолжать войну нельзя»[[508] Из всего сказанного ясно, что решение использовать атомную бомбу было грубой ошибкой не только в моральном отношении, но и в психологическом. «Даже до того, как один из наших самолетов В–29 сбросил атомную бомбу на Хиросиму, — пишет генерал Арнольд, — военное положение Японии было безнадежным».[509] Адмирал Нимиц прямо объясняет капитуляцию Японии потерями в торговых судах.[510]Бернард Броди утверждает: «Стратегически Япония была совершенно разбита до того, как против нее применили атомную бомбу»[[511] 12 участников составления отчета о результатах стратегических бомбардировок пришли к следующему выводу: «Основываясь на детальном изучении всех фактов и на показаниях оставшихся в живых японских лидеров, авторы отчета полагают, что Япония капитулировала бы до 31 декабря 1945 г., а возможно, и до 1 ноября 1945 г. даже в том случае, если бы атомная бомба не была сброшена, даже если бы Россия не вступила в войну и даже если бы не планировалось и не замышлялось никакое вторжение».[512] Наконец, атомная бомбардировка была политической ошибкой с неисчислимыми последствиями. Ватиканская газета «Оссерваторе Романо» 7 августа писала: «Человечество думает не так, как думал да Винчи. Человечество ведает себя именно так, как предполагал да Винчи и чего он опасался. Оно поддалось чувству ненависти и изобрело орудия ненависти. На земле, на воде и в воздухе все шире развертывалось страшное, разрушительное соревнование, для которого были использованы все духовные и материальные дары, данные нам богом. Невероятно, но факт, что это разрушительное оружие остается как искушение для нашего потомства, которое, как мы знаем по горькому опыту, очень мало учитывает уроки истории»[[513] Ссылка на Леонардо да Винчи касается идеи о создании подводной лодки. Он отбросил эту мысль, когда понял, какое применение может найти подобное изобретение.
Глава одиннадцатая. Первостепенные вопросы войны
Политика и война
В 1919 г., после четырех лет губительной войны, державы—победительницы не извлекли из этого конфликта никаких уроков, и теперь, когда вторая мировая война прошла весь свой цикл, они, судя по происходящим событиям, видимо, снова ничему не научились. Тогда они не сумели понять, что, поскольку война является инструментом политики, в основе политики, для того чтобы она могла быть созидательной, должна лежать нравственность, и если нравственность не будет идти в ногу с наукой, то материальное начало будет руководить государствами и неизбежно превратит их в прах. Сегодня правит наука, нравственность пала, и политика поэтому потеряла свое значение. Фактически сейчас нет никакой политики, ее место заняло всеобщее стремление к еще более пагубной войне. Вместо сокращения вооружений мы видим их рост и неустанные поиски все более и более могущественных средств разрушения, а это верный показатель того, что плодоносные семена мира еше не посеяны. Чтобы положить этому конец, следует изучить последнюю войну не только как простое столкновение вооруженных сил, но и как хирургическую операцию. Чем скальпель является для хирурга, тем должна быть для государственного деятеля война, и какими бы ни были причины войны, если цель государственного руководителя только разрушение, ясно, что война станет не чем иным, как скотобойней. Если же цель конструктивна и целительна, тогда война становится подобной хирургии. Вследствие неудачи непонимания, недостатка мастерства, рассудительности или знаний хирургическая операция иногда не удается, но если цель хирурга станет такой же, что и цель бойца на скотобойне, то операция не удастся обязательно; иначе и быть не может. Поэтому, как только определены причины войны, первую проблему ликвидации болезни (войны) следует решать в политической области. Это справедливо не только в мирное, но и в военное время. Вот почему если политика становится безумной, то и война — инструмент политики — не может быть не чем иным, как безумием, сеющим смерть. Для того чтобы война была здоровым политическим инструментом, нужна здоровая политическая цель, а чтобы эта цель была достижимой, она должна быть стратегически возможной. Например, если бы Эквадор поставил перед собой цель завоевать Соединенные Штаты, то эта цель была бы бессмысленна, поскольку стратегически она не достижима. Именно в такое положение поставили себя Англия и Франция в 1939 г., гарантируя целостность Польши. Это было невозможно стратегически и поэтому бессмысленно политически, в особенности когда Германия и Россия разделили Польшу. Обладая достаточно здравым смыслом, чтобы увидеть абсурдность своей стратегической позиции, два западных союзника перенесли свою цель из области политической в область эмоций. Несмотря на это, когда Сталин аннексировал более половины Польши, они не объявили войну России, как должны был и бы сделать, чтобы оправдать свою эмоциональную цель борьбы с Гитлером как «носителем зла». Вместо этого, глядя сквозь пальцы на действия одного неверного, они излили свою желчь на другого неверного и этим лишили свой «крестовый поход» всякой моральной базы. «На этот раз мы выступаем в настоящий крестовый поход, — писал Фрэнсис Нейлсон в своем дневнике 11 октября 1939 г., — ему предстоит быть совершенно другим, нежели «священная война», которая началась в 1914 г. Та война была сравнительно легкой, ибо она окончилась, когда разбили немцев, и каждый знает историю этого апофеоза. Этот же крестовый поход с целью искоренения гитлеризма может продолжаться до тех пор, пока не будет уничтожен последний человек, который хочет господствовать над другим человеком». Когда Готфрид Бульонский, один из вождей первого крестового похода, выступил для покорения неверных, были люди, которые верили, что победа над язычниками будет нетрудным делом, потому что бог на стороне крестоносцев. Но положение сложилось иначе, и пришлось совершать много походов. Эрнест Баркер говорит: «Крестовые походы можно считать не удавшимися. Они завершились не занятием Востока христианами Запада, а завоеванием Запада восточными магометанами». Это звучит весьма обескураживающе для современных крестоносцев, но поход, который предприняли Чемберлен и Даладье против тевтонского Саладина, может занять больше времени, погубить больше жизней и уничтожить больше материальных ценностей и в то же время не приведет к пресечению алчности диктаторов. Следует помнить, что Саладин появился только в XII в., до того, как он выступил на сцену, было много ему подобных.[514] Самым худшим в крестовых походах является то, что их идеологические цели оправдывают применение любых средств, как бы ужасны и жестоки они ни были. Так, хотя Латеранский собор в 1139 г. запретил, угрожая анафемой, пользоваться арбалетом «как оружием, ненавистным богу и недостойным для христианина», однако он же разрешил его применить против неверных. И в Тридцатилетнюю войну, когда простой народ был вовлечен неистовой пропагандой в борьбу, люди поверили, что для очищения или поддержания религии, в зависимости от обстоятельств, их святая обязанность убивать врагов самыми зверскими способами.[515] Такое же положение было во время второй мировой войны — войны против ереси, войны между догмами. Так, немцы по расовым идеологическим причинам уничтожили сотни тысяч евреев и заперли сотни тысяч людей в концентрационные лагери. Характерно, что Черчилль, который многие годы гремел против сталинизма, во время войны сосредоточил весь свой авторитет и колоссальную энергию на разгроме самого смертельного врага Сталина и с помощью Америки открыл ворота Восточной Европы для вторжения русских. С присущей ему непоследовательностью Черчилль заявил 10 ноября 1942 г.: «Позвольте мне, однако, дать разъяснение на случай, если кто—нибудь будет заблуждаться по этому поводу… Я стал премьер—министром короля не для того, чтобы председательствовать при ликвидации Британской империи»[[516] Однако ненависть к гитлеризму так ослепила его политически и стратегически, что, по существу, он сделал именно то, что отрицал. Нарушив равновесие сил в Европе, он разрушил основание, на котором зиждилась Британская империя и без которого она едва ли долго протянет. На этот раз, доведя неограниченную войну до конечной ее цели, он не только преуспел в уничтожении Германии, но и лишил базы традиционную английскую внешнюю политику и стратегию, которые всегда строились не на фантастической идее крестовых походов, а на солидной географической основе. С того момента, как Черчилль стал премьер—министром, он стал осуществлять теорию стратегических бомбардировок Дуэ, ибо она соответствовала его политике уничтожения. Видимо (весь ход войны подтверждает это предположение), занимая одновременно должности премьер—министра и министра обороны, он позволил второму увлечь за собой первого. Фактически он подчинил политическую точку зрения военной и поэтому, согласно Клаузевицу, действовал «вопреки здравому смыслу». Вопрос достаточно важен, чтобы процитировать полностью параграф, в котором приводятся эти слова. Он гласит: «Мысль о том, что политическая точка зрения с началом войны должна исчезнуть, была бы возможной лишь в том случае, если бы война была боем не на жизнь, а на смерть, вследствие одной только вражды; войны же в таком виде, как они бывают в действительности, являются не чем иным, как проявлением именно политики… Подчинять политическую точку зрения военной бессмысленно, так как политика родила войну, политика — это разум, война же только орудие, а не наоборот. Следовательно, остается только подчинить военную точку зрения политической»[[517] Читатель может, однако, сказать, что война была борьбой не на жизнь, а на смерть и что поэтому Черчилль был прав. Однако даже в течение критического лета 1940 г. война для Англии никогда не была борьбой не на жизнь, а на смерть. Причина проста. Пока господство на море принадлежало Англии, война не могла стать таковой. После «битвы за Англию» в продолжение долгого времени война фактически стояла на мертвой точке. Но теория стратегических бомбардировок не могла быть проверена в течение этого периода. Как мы уже видели, проверка началась только весной 1942 г., а во всей полноте развернулась только через год. 19 мая 1943 г. в Вашингтоне Черчилль в обращении к Конгрессу сказал: «По вопросу о том, может ли применение одних только воздушных сил привести к краху Германии и Италии, мнения, г—н президент, расходятся. Эксперимент стоит того, чтобы попробовать, поскольку и другие меры не исключаются (одобрительные возгласы). В попытке этой нет, конечно, никакого вреда (смех)… В настоящее время крупные центры германской военной промышленности, и в особенности Рур, подвергаются небывалому разрушению… Наши штабы и органы, руководящие войной, решили лишить Германию возможности в той или иной форме поддерживать работу военной промышленности в больших или малых масштабах, будь то в самой Германии, в Италии или в оккупированных странах (возгласы одобрения)… Эти действия будут продолжаться без перерыва, с постоянно возрастающей силой и интенсивностью, пока германский и итальянский народы не сбросят или не уничтожат чудовищную тиранию, которую они породили и взрастили в своей среде».[518] Коротко, выражаясь словами Фердинанда II, можно сказать: «Лучше пустыня, чем страна, управляемая еретиками». По этому поводу стоит отметить, что в 1940 и 1941 гг. если и были какие—то оправдания для политики уничтожения, то задолго до мая 1943 г. никаких оправданий не осталось. К этому моменту стало совершенно очевидно, что ход событий повернулся против Германии, и, учитывая (а Черчилль должен был это делать), что русский образ жизни более антагонистичен английскому, чем германский образ жизни, Черчилль, если бы он был прозорливым государственным деятелем, сделал бы все возможное, чтобы не допустить уничтожения Германии, ибо, как мы указывали не. раз, ее уничтожение могло означать лишь установление несравненно более могущественной и жестокой гегемонии в Европе, чем гегемония Германии. К несчастью для его собственной страны и для всего мира, г—н Черчилль отнюдь не отличался прозорливостью. Война была его личным предприятием, на карте стояла его репутация как полководца. Поэтому, невзирая на последствия, его политика состояла в том, чтобы навязать Германии борьбу не на жизнь, а на смерть и, применяя все имевшиеся в его распоряжении средства, уничтожить ее. Но разве так должен был действовать премьер—министр? Ведь он должен был вести войну ради выгодной цели, то есть направить боевую мощь на достижение здравых политических целей. Несмотря на его мастерское руководство, а возможно как раз благодаря ему, Черчиллю совершенно не удалось это сделать. И сколь ни гибельно это было, ненависть Черчилля к врагу была так велика, что он вернулся к методам войны, которые цивилизованные нации давно отбросили прочь. На Дальнем Востоке события развивались таким же образом, ибо политическая цель Рузвельта также была чисто разрушительная. Ян Моррисон писал в 1943 г.: «У союзников в отличие от японцев нет никакого плана реорганизации Дальнего Востока Отсутствие конкретных планов как для Европы, так и для Азии уже сейчас серьезно мешает нам вести эту войну. А после войны трудности будут еще больше. Если мы не уделим этой проблеме хоть немного внимания, какими бы академическими и нереальными ни казались наши размышления в настоящий момент, то после, того, как будет достигнута цель в военной области, непременно наступит хаос, и в мире скоро опять появится то самое зло, которое мы сейчас стараемся искоренить»[[519] Отсюда вывод: если вы, ведя войну, не имеете политически здравой и стратегически возможной цели, то, по всей вероятности, уподобитесь тем безумцам, которые пытаются истребить идеи пулями и политические убеждения — бомбами. Цель Гитлера была логичной и возможной, а цель японцев — логичной, но невозможной, хотя обе они были чудовищно несправедливы (правда, не более чем империалистические цели других глав правительств и других наций в прошлом). Хотя средства, применяющиеся для достижения здравых целей, и бывают иногда жестокими, однако в случае безумных целей они всегда жестоки. Именно по этой причине крестовые походы и гражданские войны так уничтожают духовные и материальные ценности и губят так много людей. Вторая мировая война была одновременно и крестовым походом и европейской гражданской войной.
Мораль и война
Война отличалась двумя главными особенностями: она была удивительно подвижной и небывало жестокой. Ничего подобного мир не видел со времен Тридцатилетней войны. Первая особенность была обусловлена развитием науки и промышленности, вторая — упадком религии и появлением того, что, за неимением общепринятого названия, можно назвать «кадократией».[520] Век незаурядных людей прошел, и вместо него наступил век черни. Джентльмен — прямой потомок идеализированного христианского рыцаря, образец для многих поколений — вытеснен грубым необразованным человеком.[521]Рыцарство уступило место изворотливости, и повсюду господствует своекорыстный кадократ. Вот почему в своей основе эта война была в такой же мере слепым бунтом против христианской культуры, как и крестовым походом. Бунтом, который вылился в форму стычки между бандами индустриализированных и механизированных кадократов, которые в борьбе и погоне за экономической, территориальной и финансовой добычей затоптали духовные и нравственные ценности, хотя только они могли придать цену награбленному добру. О первой особенности войны писалось уже так много, что теперь осталось добавить немногое. Подвижность, как мы видели, является в основном следствием применения двигателя внутреннего сгорания как на земле, так и в воздухе, особенно в воздухе, ибо именно самолет определил характер войны, придав объемность не только полю боя, но и целому театру военных действий. Хотя, как было показано, выгоднее всего подвижность использовалась, когда воздушные силы тесно объединялись с сухопутными или морскими силами, однако способность самолета действовать самостоятельно вложила в руки людей, слепых в нравственном и политическом отношении, оружие почти безграничной разрушительной силы. Мысль о сокращении длительной агонии 1914–1918 гг. путем стратегических бомбардировок казалась весьма заманчивой. Исходили из предположения, что люди являются трусами и если уничтожить их дома и изувечить или перебить их жен и детей, то они капитулируют. Достаточно прочесть отчет 1925 г. комиссии Морроу, чтобы убедиться в этом. Комиссия была создана для оценки справедливости теории генерала Митчелла, согласно которой воздушные сражения имеют столь решающее значение, что государства, которые их проиграют, согласятся капитулировать, отказавшись от дальнейшей борьбы как на земле, так и на воде. Достигнуть этой цели можно будет «в невероятно короткий промежуток времени, как только будет завоевано господство в воздухе».[522]Но война не теория, а действительность и орудие политики; если политика не будет основана на моральных принципах, то неизбежен отход от цивилизации к варварству. Критикуя доводы генерала Митчелла в пользу применения бомб и газа против гражданского населения противника, капитан американских военно—морских сил У. Пай, дававший показания комиссии, заявил, что поступать так, значит «подрубать корни цивилизации».[523]Спейт также писал в 1930 г., что появление на вооружении самолета—бомбардировщика никоим образом «не стерло старое различие между войсками и мирным населением…» «Нельзя, — писал он далее, — убивать и наносить раны мирным гражданам, для того чтобы сломить моральный дух народа вражеской страны… Фактически ваше право на применение человекоубийственных средств основывается только на том, что представляет собой объект атаки».[524] Несмотря на это, в 1944 г. Спейт начал говорить совсем другое. «Бомбардировщик, — писал он, — это спаситель цивилизации… я твердо уверен, что цивилизация была бы уничтожена, если бы в этой войне не было бомбардировок. Именно самолет—бомбардировщик более, чем какое—либо другое средство, помешал восторжествовать силам зла»[[525] Как ни странно, этот возврат к войнам первобытной дикости был совершен Англией и Соединенными Штатами — двумя великими демократическими фракциями кадократии, а не Германией и Россией — двумя великими деспотическими фракциями того же самого культа. Не потому, что последние две оказались более цивилизованными, но, как правильно замечает капитан Лиддел Гарт, они в большей мере мыслили по—военному, «…немцы, — пишет он, — лучше изучив войну, чем большинство других народов, поняли отрицательную сторону разрушения городов и промышленности и тот вред, который оно причиняет послевоенному положению…»[[526] Почти то же самое можно сказать и о русских. Ясно, что они не видели никакой выгоды в разрушении городов, которые они надеялись обобрать. Далее Лиддел Гарт указывает: «Континентальные государства, имеющие уязвимые для вторжения сухопутные границы, естественно, в большей мере видят отрицательные стороны опустошительной войны, чем страны, опоясанные морем, которым относительно редко приходилось испытывать действие такой войны. Вот почему на континенте всегда было стремление к взаимному ограничению в военных действиях. Как показывает история, на протяжении столетий наша практика войны была иной. Под влиянием нашей относительной неуязвимости мы были склонны разрушать экономику с большей безжалостностью и безрассудством, чем другие. Военные люди, воспитанные в континентальных традициях, подходят к методам войны с точки зрения законности… Наша же умеренность в войне в большей мере объясняется гуманностью отдельных лиц ил и джентльменством…»[[527] С исчезновением джентльмена — человека чести и принципов — как костяка правящего класса в Англии, политическая власть быстро перешла в руки демагогов, которые, играя на чувствах и невежестве масс, создали постоянный военный психоз. Для этих людей политическая необходимость оправдывала любые средства, а во время войны то же самое делала военная необходимость. Например, в оправдание истребления гражданского населения маршал авиации Артур Гаррис пишет: |
|
poisk-ru.ru